Домби и сын

Въ головѣ м-съ Чиккъ тоже ворочались подобныя мысли, но только онѣ не возникли и не развивались въ ней такъ мирно. М-съ Чикъ была оскорблена тѣмъ, что не получила приглашеыія на обѣдъ.

— На меня не обращаютъ рѣшительно никакого вниманія; все равно, что на Флоренсу, — сказала она своему мужу.

— Рѣшительно никакого, — подтвердилъ м-ръ Чиккъ, сидѣвшій возлѣ супруги лицомъ къ стѣнѣ и потихоньку насвистывавшій пѣсню.

— Замѣтно ли хоть сколько-нибудь, что мое отсутствіе было бы здѣсь замѣчено?

— Нѣтъ, нисколько, — отвѣтилъ м-ръ Чиккъ.

— Поль съ ума сошелъ! — сказала м-съ Чиккъ. — Если ты не чудовище, въ чемъ, право, можно усомниться, — произнесла она съ достоинствомъ, — такъ перестань здѣсь свистѣть. Возможно ли, чтобы человѣкъ, въ которомъ есть хоть тѣнь человѣческаго чувства, видѣлъ, какъ эта разряженная теща расхаживаетъ съ майоромъ Багстокомъ, присутствіемъ котораго, въ числѣ другихъ сокровищъ, мы обязаны вашей Лукреціи Токсъ…

— Моей Лукреціи Токсъ? — повторилъ съ удивленіемъ м-ръ Чиккъ.

— Да, — торжественно произнесла м-съ Чиккъ, — вашей Лукреціи Токсъ! Можетъ ли человѣкъ, говорю я, видѣть передъ собою эту тещу и эту гордячку Эдиѳь, и всѣ эти непристойныя старыя чучела съ голыми шеями, — видѣть все это и свистѣть!

Это слово было произнесено съ такою эмфазою, что м-ръ Чиккъ вздрогнулъ.

— Признаюсь, — заключила м-съ Чиккъ, — это для меня рѣшительно непонятно! Впрочемъ, если Павелъ и забылъ, что — я, такъ я не забыла. Я себя чувствую; я членъ семейства, я не затѣмъ сюда явилась, чтобы меня не замѣчали, я еще не тряпье какое-нибудь, чтобы м-съ Домби отирала объ меня ноги, — проговорила м-съ Чиккъ, какъ будто ожидая, что не сегодня, такъ завтра сдѣлается этимъ тряиьемъ.

Она встала и вышла въ сопровожденіи мужа. Впрочемъ, нужно отдать честь ея наблюдательности: ее, дѣйствительно, никто не замѣтилъ.

Не одна м-съ Чиккъ осталась недовольна; гости м-ра Домби были недовольны гостями м-съ Домби за то, что они осматривали ихъ въ лорнеты и вслухъ изъявляли свое удивленіе вопросами — что это за народъ? — a гости м-съ Домби жаловались на скуку, и молодая дама, лишенная бесѣды веселаго Феникса, ушедшаго тотчасъ послѣ стола, объявила тридцати пріятельницамъ, что она умираетъ съ тоски. Всѣ почтенныя дамы съ магазинами на головахь имѣли каждая свою причину быть недовольными м-съ Домби; директора и предсѣдатели были всѣ того мнѣнія, что если ужъ м-ру Домби непремѣнно надо было жениться, такъ лучше бы ему выбрать себѣ жену постарше, хоть и не. красавицу, да зато постепеннѣе. Едва ли кто-нибудь изъ всего общества, исключая смирныхъ джентльменовъ, не считалъ себя обиженнымъ или пренебреженнымъ хозяевами. Безмолвная дама въ черной бархатной наколкѣ онѣмѣла отъ того, что дамѣ въ красной бархатной наколкѣ подали прежде нея. Даже сладкія натуры смирныхъ джентльменовъ немного скисли, неизвѣстно, отъ излишняго ли употребленія лимонада, или отъ распространившейся въ обществѣ заразы; они говорили другъ другу сарказмы и шептали что-то о неравномъ бракѣ. Общее нерасположеніе и неудовольствіе проникло даже въ переднюю, и заразило лакеевъ. Мало того, даже факельщики во дворѣ не ускользнули отъ этого вліянія и сравнивали этотъ пиръ съ похоронами безъ траура, при чемъ ни одинъ изъ гостей не получилъ въ наслѣдство ни гроша.

Наконецъ, гости ушли; улица, заставленная экипажами, опустѣла; догорающія свѣчи освѣщали только м-ра Домби, разговаривающаго въ сторонѣ съ Каркеромъ, и м-съ Домби съ ея матерью. Эдиѳь сидѣла на оттоманѣ, a Клеопатра, въ позѣ Клеопатры, ждала своей горничиой. Каркеръ, окончивши разговоръ съ Домби, подошелъ къ Эдиѳи проститься.

— Какой пріятный былъ вечеръ, — сказаль онъ. — Не утомились ли вы?

— М-съ Домби, — подхватилъ Домби, подходя къ нимъ, — довольно прилагала старанія, чтобы не утомиться. Крайне жалѣю, м-съ Домби, но я долженъ сказать вамъ, я желалъ бы, чтобы вы приняли на себя сегодня трудъ утомиться нѣсколько больше.

Она взглянула на него мелькомъ и отвернулась, не отвѣчая ни слова.

— Мнѣ очень жаль, — продолжалъ м-ръ Домби, — что вы не сочли своею обязанностью…

Она опять на него взглянула.

— Что вы не сочли своею обязанностью принять моихъ друзей съ большею внимательностью. Многія изъ особъ, съ которыми вы обошлись сегодня такъ небрежно, м-съ Домби, дѣлаютъ вамь честь своимъ посѣщеніемъ.

— Помните ли вы, что мы здѣсь не одни, — продолжала она, устремивши на него пристальный взоръ.

— Нѣтъ, пожалуйста, м-ръ Каркерь, — сказалъ Домби, останавливая уходящаго Каркера, — м-ръ Каркеръ, какъ вамъ извѣстно, пользуется моимъ полнымъ довѣріемъ; онъ не хуже меня знаетъ, о чемъ идетъ рѣчь. Позвольте вамъ замѣтить, м-съ Домби, что эти почтенныя и богагыя особы дѣлаютъ своимъ посѣщеніемъ честь даже мнѣ.

— Я васъ спрашиваю, — повторила оиа съ тѣмъ же презрительнымъ взглядомъ, — помните ли вы, что мы здѣсь не одни?

— Сдѣлайте одолжеыіе, — проговорилъ Каркеръ, — позвольте мнѣ пожелать спокойной ночи. Хотя эта размолвка, конечно, не можетъ имѣть никакого значенія…

На этихъ словахъ прервала его м-съ Скьютонъ, наблюдавшая за вмраженіемъ лица Эдиѳи.