Дом железных воронов

– Хорошая у тебя лошадь.

Фурия действительно выделяется ростом и походкой. Другие лошади на этой песчаной улице не такие крупные и высокие, как мой конь. Разве это не иронично, что со мной заговорили не обо мне, а о коне?

Я глажу Фурию по шее, чтобы успокоиться.

– Да.

– Ты девочка? – Взгляд парня отрывается от Фурии и падает на меня.

– Нет.

Он взглядом скользит по моей груди и задерживается на ней. Грубиян.

Какую часть правила держаться в тени ты не поняла, Фэллон?

– Но у тебя есть сиськи, – говорит наблюдательный парень.

– Я просто упитанный. У каждого свои недостатки, – невозмутимо говорю я.

Он явно в замешательстве. Кажется, он не может решить, кто я на самом деле – мальчик с внушительной грудью или девочка, которая его разыграла.

Как и большинство местных, он худой. Как и все, он лысый, с ушами, как у меня, за исключением того, что они торчат, потому что у него нет волос, чтобы спрятать их.

– Ты не мальчик, – наконец говорит он, но в его голосе нет такой уверенности.

Должен ли я вмешаться или ты сможешь избавиться от своего поклонника?

– Ему понравился Фурия, – бормочу я.

Лоб парня морщится.

– Что?

– Я опаздываю. – Я подталкиваю Фурию коленями для ускорения, не потрудившись пожелать парню приятного дня.

Ворчливость ворона передается и мне. Лучше бы это поскорее прошло.

Мои седалищные кости болят каждый раз, когда соприкасаются с седлом, а соски горят, окружающая действительность уменьшает мою жалость к себе. Большинство людей – мешки с костями, с впалыми щеками и ввалившимися глазами, истонченные суровой жизнью. По крайней мере в том молодом человеке была какая-то искра.

Искра надежды и молодости.

Моей первой задачей как королевы будет раздуть эту искру и помочь ей появиться в каждом человеке. Я буду королевой людей – их глазами, их ушами, их сердцами.

Фурия останавливается перед дверью, которая, как мне кажется, когда-то была бирюзовой. Теперь это выветренный серый цвет с зеленовато-голубыми вкраплениями, которые едва выделяются на фоне потускневшей деревянной обшивки.

Мы прибыли.

Я выискиваю ворона на крышах, но его пернатая фигура скрыта из виду.

Спешившись, я оглядываю песчаную улицу в поисках облачка дыма, но ничего не нахожу. Когда Морргот не хочет, чтобы его видели, он до жути незаметен. По крайней мере мне не придется беспокоиться о том, что меня поймают с вороном.

Я набрасываю поводья на шею Фурии как раз в тот момент, когда распахивается дверь и выходит мужчина. Он улыбается, его рот полон кривых зубов, у него коричневая пористая кожа, как ржаной хлеб.

Я не понимала, как сильно мне не хватало искренних улыбок, пока не обнаружила, что разинула рот, глядя на это дружелюбное, открытое лицо. Я быстро оглядываюсь через плечо, чтобы убедиться, что улыбка адресована мне, прежде чем улыбнуться в ответ.

Дыша свободнее, чем когда-либо за последние дни, я говорю:

– Вы, должно быть, Сьюэлл.

Он наклоняет голову в сторону дома, к небольшому переулку, который отделяет его стену от соседской. Я веду Фурию в узкий проход, где сыро и пахнет мочой, водорослями и песком. В отличие от Ракоччи, который зимой и летом окутан холодной влажностью, здесь воздух горячий и душный.

Фурию ждет ведро воды, а также охапка сена. Мой конь – да, я считаю Фурию своим – отчаянно дергается, чтобы дотянуться до него, но Сьюэлл ловкими руками, такими же загорелыми, как и все его тело, снимает недоуздок с головы Фурии.

Чувство вины охватывает меня, когда я понимаю, что мне и в голову не пришло снять сбрую или седло там, в оазисе.

Сьюэлл перекидывает поводья через низкорослое дерево, которое выглядит таким же высохшим, как само это место и его жители, затем снимает седло, под ним потеки пота и липкого песка. Все это делается в тишине. Он поднимает ведро из сооружения, которое, как я предполагаю, должно быть колодцем, потому что оно снабжено системой веревок и блоков, и поливает Фурию, который встряхивается, радостно ржет, уткнувшись головой в охапку сена.

Сьюэлл стоит в стороне и наблюдает за ним.

– Какое прекрасное создание.

Я киваю в знак согласия.

– Я полагаю, вы тоже хотите принять ванну.

Я облизываю пересохшие губы, бросая взгляд в сторону колодца.

Сьюэлл смеется:

– Расслабьтесь, синьорина, я не собирался опрокидывать на вас ведро.

Честно говоря, я не уверена, что так уж сильно против. Я не озвучиваю это вслух, боясь, что он может сменить ванну на короткий душ.

Он ведет меня через в дом. Как только закрывается дверь, я говорю:

– Мы забыли привязать Фурию.

– Этот конь никуда не денется. – Голос Сьюэлла звучит уверенно, и я предполагаю, Морргот сказал ему, что он контролирует разум животного.

В отличие от парня, которого я встретила недавно, у Сьюэлла нет акцента. Или, по крайней мере, он не очень сильный. Он не раскатывает свои «р» и не растягивает свои «с» так сильно, как я, но я посещала школу в Тарекуори, так что я научилась говорить, как благородные фейри.

– Спасибо, что приютили меня, – говорю я, оглядывая дом. Он меньше моего.