Дом Земли и Крови (ЛП)

— Я здесь не для того, чтобы связаться с Королевой гадюк.

— Что? — Королева гадюк правила мясным рынком дольше, чем кто-либо мог вспомнить. Хант взял за правило — все ангелы, будь то гражданские или легионеры, взяли за правило-держаться подальше от змеевидного оборотня, чья змеиная форма, по слухам, была настоящим ужасом. Прежде чем Брайс успела ответить, Хант сказал:

— Я начинаю уставать от этого дерьма, Квинлан.

Она оскалила зубы.

— Извини, — кипятилась она, — если твое хрупкое эго не может справиться с этим, тогда я делаю все правильно.

Хант открыл и закрыл рот. Ладно, сегодня он недооценил ее, но она не дала ему ни малейшего намека на то, что заинтересована в расследовании. Или что она не пыталась этому помешать.

Брайс прошла через открытые двери на склад, не сказав больше ни слова.

Быть в 33-м или любом другом легионе-все равно что ставить мишень на спину, и Хант, следуя за ней, проверил, на месте ли его оружие в хитроумно сконструированных ножнах скафандра.

Вонь от тел и дыма покрыла его лицо, словно масло. Хант крепко сжал крылья.

Какой бы страх он ни внушал людям на улицах, это не имело никакого значения внутри рынка, заполненного ветхими прилавками, торговцами и лотками с едой, повсюду плыл дым, в ноздрях стоял едкий запах крови и искры магии. А над всем этим, у дальней стены огромного помещения, возвышалась мозаика, изразцы, взятые из древнего храма в Пангере, восстановленные и воссозданные здесь в мельчайших деталях, несмотря на ужасное изображение: смерть в плаще и капюшоне, лицо скелета, ухмыляющееся из-под капюшона, коса в одной руке и песочные часы в другой. Над его головой были написаны слова на самом древнем языке Республики:

Помни о смерти.

Это должно было быть приглашением к веселью, чтобы ловить каждое мгновение, как будто оно было последним, как будто завтрашний день не был гарантирован даже для медленно стареющего Ванира. Помните о смерти, и наслаждайтесь каждым удовольствием, которое может предложить мир. Помните о смерти, и ничто из этого незаконного дерьма не будет иметь значения в любом случае. Помните о смерти, и какая разница, сколько людей пострадает от ваших действий?

Брайс пронеслась мимо нее, ее колышущиеся волосы сияли, как сердце рубина. Огни осветили потертую черную кожу ее куртки, придавая резкий рельеф написанным вдоль спины женским красочным почерком словам. Это был инстинктивный перевод-тоже с древнего языка, как будто Урд сама выбрала этот момент, чтобы выложить перед ним две древние фразы.

С любовью все возможно.

Такая красивая фраза была чертовски смешной в таком месте, как это. Мерцающие глаза, которые следили за Квинлан из-за прилавков и теней быстро отводили взгляд, когда они замечали его рядом с ней.

Ему стоило больших усилий не вытащить ее из этой дыры. Даже при том, что он хотел раскрыть это дело, имея только десять прекрасных убийств, стоящих между ним и свободой, прийти сюда было колоссальным риском. Что толку от его свободы, если его оставят в мусорном контейнере за одним из этих складов?

Может быть, именно этого она и хотела. Чтобы заманить его сюда — используя мясной рынок, в качестве места убийства. Это казалось маловероятным, но он не сводил с нее глаз.

Брайс хорошо знала дорогу. Знала нескольких продавцов, судя по кивкам, которыми они обменивались. Хант отметил каждого: слесаря, специализирующегося на сложных маленьких механизмах; торговца фруктами с экзотическими продуктами для продажи; женщину с совиным лицом, у которой было множество свитков и книг, переплетенных в материалы, которые были всем, кроме коровьей кожи.

— Мастер по металлу помогает мне определить, является ли артефакт подделкой, — пробормотала Брайс себе под нос, когда они пробирались сквозь пар и дым пищевой ямы. Как она заметила его наблюдательность, он понятия не имел. — А фруктовая леди получает партии дуриана ранней весной и осенью — любимая еда Сиринкс. Воняет на весь дом, но она сходит от этого с ума. — Она обошла мусорное ведро, почти переполненное брошенными тарелками, костями и грязными салфетками, прежде чем подняться по шаткой лестнице к комнатам, расположенным по обе стороны от пола склада, с дверями через каждые несколько метров.

— А книги? — Не удержался от вопроса Хант. Казалось, она считает двери, а не смотрит на цифры. Он понял, что здесь нет цифр.

— Книги, — сказала Брайс, — это история для другого времени. — Она остановилась перед зеленой, как горох, дверью, потрескавшейся и в глубоких царапинах. Хант принюхался, пытаясь определить, что находится за ней. Насколько он мог судить, ничего. Он слегка напрягся, держа руки в пределах досягаемости от оружия.

Брайс открыла дверь, не потрудившись постучать, и увидела мерцающие свечи и… Соль. Дым и еще что-то от чего у него защипало в глазах.

Брайс прошла по тесному коридору в открытую, сырую гостиную. Нахмурившись, он закрыл дверь и последовал за ней, поджав крылья, чтобы не задеть маслянистые, осыпающиеся стены. Если Квинлан умрет, предложение Мики будет отозвано.