Дом Земли и Крови (ЛП)

Было слышно лишь ее дыхание, топот ног по скользким улицам, и громкую музыку в наушниках. Она включила ее так громко, что это походило на шум. Оглушительный шум с биением сердца. Она никогда не включала так громко во время утренних пробежек, но с Хантом, держащимся рядом с ней в постоянном темпе, она могла громко слушать музыку и не волноваться о том, что какой-нибудь хищник воспользуется этим.

И она бежала. Вниз по широким проспектам, переулкам и боковым улочкам. Хант двигался вместе с ней, каждое движение было грациозным и наполненным силой. Она могла бы поклясться, что молния следовала за ними по пятам.

Сабина. Неужели она убила Данику?

Брайс никак не могла взять это в толк. Каждый вдох был подобен осколкам стекла.

Им нужно было поймать ее на месте преступления. Найди улики против нее.

Ее нога начала болеть, кислотный ожог пронзил вдоль верхней бедренной кости. Она проигнорировала его.

Брайс свернула в сторону Луга Златоцветника, дорога была такой знакомой, что она удивилась, как ее следы не стерлись на булыжнике. Она резко завернула за угол, подавив стон боли, когда ее нога воспротивилась. Хант пристально посмотрел на нее, но она не смотрела на него.

Сабина. Сабина. Сабина.

Ее нога горела, но она продолжала бежать через Луг. Через Пять Роз.

Продолжала бежать. Продолжала дышать. Она не могла остановиться.

***

Брайс знала, что Хант прилагает все усилия, чтобы держать рот на замке, когда час спустя они наконец вернулись в ее квартиру. Ей пришлось ухватиться за дверной проем, чтобы не упасть.

Его глаза сузились, но он ничего не сказал. Он не упомянул, что ее хромота была настолько сильной, что она едва могла пробежать последние десять кварталов. Брайс знала, что к утру хромота и боль станут еще сильнее. Каждый шаг вызывал в ее горле крик, который она проглатывала все глубже и глубже.

— Все в порядке? — напряженно спросил он, поднимая рубашку, чтобы вытереть пот с лица. Она мельком увидела эти мышцы живота, блестящие от пота. Он все это время оставался рядом с ней — не жаловался и не разговаривал. Просто не отставал от него.

Брайс старалась не опираться на стену, пока шла к себе в спальню.

— Я в порядке, — сказала она, задыхаясь. — Просто нужно было пробежаться.

Он указал на ее ногу, и мускул на его челюсти дрогнул.

— Такое часто случается?

— Нет, — солгала она.

Хант только взглянул на нее.

Она не могла остановить свой следующий прихрамывающий шаг.

— Иногда, — поправила она, поморщившись. — Я приложу лед. К утру все будет в порядке. Если бы она была чистокровной Фейри, рана зажила бы через час или два. С другой стороны, если бы она была чистокровной Фейри, травма не задержалась бы на долго.

Его голос был хриплым, когда он спросил,

— Ты когда-нибудь проверяла его?

— Да, — снова солгала она и потерла вспотевшую шею. Прежде чем он мог позволить ей, она сказала:

— Спасибо, что был рядом.

— Да. — Не совсем ответ, но Хант, к счастью, больше ничего не сказал, когда она захромала по коридору и закрыла дверь в свою комнату.

Глава 39

Несмотря на то, что его вход в клинику выходил на шумную Старую Площадь, Рун обнаружил что в ней было удивительно тихо. Выкрашенные в белый цвет стены приемной сияли от солнечного света, проникающего через окна, выходящие на периодическое движение транспорта, а журчание маленького кварцевого фонтанчика на белой мраморной стойке приятно сливалось с симфонией, звучащей из динамиков на потолке.

Он уже пять минут ждал ведьму, которая заканчивала прием пациента, и наслаждался лавандовым ароматом исходящим из ароматизатора, стоящего на маленьком столике рядом с его креслом. Даже тени спали внутри него.

Перед ним на журнальном столике из белого дуба были разложены журналы и брошюры, в которых рекламировалось все-от лечения бесплодия до лечения шрамов и артрита.

Дверь в узком коридоре за стойкой открылась, и оттуда появилась голова с темными, вьющимися волосами и мелодичный голос произнес:

— Пожалуйста, позвоните, если у вас появятся еще какие-нибудь симптомы. — Дверь со щелчком захлопнулась, вероятно, чтобы дать пациенту уединение.

Рун в черной одежде с головы до пят, чувствовал себя не в своей тарелке, стоя посреди белых и кремовых стен клиники, и держась совершенно неподвижно, когда лекарь подошла к стойке.

Вчера вечером на месте преступления он подошел узнать, не заметила ли она чего-нибудь интересного в трупе. Он был настолько впечатлен ее ясным умом, что спросил возможности зайти сегодня утром.

Лекарь слегка улыбнулась, когда она подошла к другой стороне стойки, ее темные глаза светились желанием.

А потом случилось вот что. Ее завораживающее лицо. Не красота кинозвезды или модели-нет, это была красота в самой грубой форме, от больших карих глаз до полных губ и высоких скул, почти идеальной симметрии. Все излучало холодную безмятежность и осознанность. Он не мог перестать смотреть на нее, даже когда позади них лежал забрызганный труп.