Дом в Тополином Лесу

– Когда я была в Чаттануге, я встречалась с местными заклинателями.

– Эсси, но ты же не…

– Они не прячут свои Книги Ритуалов в стеклянных витринах. И охотно делятся ими, но, само собой, за плату. Я им рассказала, чтó могу дать взамен и чтó хочу сделать, и вот что они мне вручили.

Эсси достала из рюкзака маленький и тоненький блокнот.

– Теперь у нас всё получится, Эйса! – восторженно вскричала она. – Стоит только захотеть…

И тут его слух уловил какой‐то звук, далёкий и отрывистый. Он мотнул головой, силясь его отогнать, но тот всё нарастал и нарастал…

* * *

Ли вновь оказался у себя в спальне. Шумно дыша, он схватился за край одеяла. Эйса. Эсси назвала его Эй-сой. Так, значит, в банках, перевязанных фиолетовой ленточкой, хранились воспоминания Эйсы Уиппла. Неужели они с Эсси Хастинг дружили? Неужели он и впрямь… любил её? Казалось, что это невозможно.

Эсси была всеми любимой, жизнерадостной девушкой. А Эйса… он Эйса и есть, что с него взять. Недружелюбный, грубый хулиган на мотоцикле. Да и потом, он был заклинателем, а Эсси – помощницей Тени. «Ну и что из того?» – подумалось Ли. Разве он сам не водится с Гретхен Уиппл?

Гретхен. Теперь уж точно придётся рассказать ей о воспоминаниях.

– Леандр! – позвала его мама из‐за двери в спальню. Ли протёр глаза и вскочил на ноги.

– Минуточку! Я сейчас!

В руке у мальчика по‐прежнему была опустевшая банка из‐под воспоминания. Он торопливо швырнул её под кровать.

– У тебя всё хорошо?

Ли поморгал, чтобы туман в глазах рассеялся, а потом пересёк комнату и распахнул дверь. На пороге стояла Джудит и вытирала об юбку перепачканные мукой руки. Взгляд у неё был обеспокоенный. Ли понял, что на его лице отчётливо читаются волнение и растерянность, которые терзают его изнутри.

– Извини! – сказал он. – Я книжку читал и задремал ненароком.

Мама по‐прежнему встревоженно хмурилась.

– Вы с братом в ссоре, да? – спросила она.

– Ч-ч‐то? С чего ты взяла?

– Выйди ко мне. Госпожа Память отправилась на прогулку, а мне бы хотелось поговорить с тобой наедине.

Так Ли и оказался на диванчике в приёмной, на котором обычно сидели пациенты. Он укутался в вязаную шаль и попивал какао из оловянной кружки – такой тёплой, что она обжигала руки чуть ли не до боли. У Ли кружилась голова, но горячее какао помогало прийти в себя. Джудит сидела напротив, на своём привычном месте.

– Я точно знаю, что‐то стряслось, – сказала она. – Ты вот уже несколько дней не ходишь в оранжерею.

Ли молча смотрел в кружку.

– Это всё из‐за той девочки из семейства Уиппл? – спросила мама.

– Что?! – Ли тут же поднял на неё глаза. – Нет, разумеется, нет!

Ли было совестно врать маме, но она не должна была знать о том, что он сознательно общается с одной из Уипплов, а уж про их уговор и подавно.

– Леандр, мне‐то ты можешь рассказать…

– Всё у меня прекрасно, – перебил её Ли, которого слегка разозлило, что она назвала его полным именем. – Это у Феликса дела не очень.

Джудит опустила кружку и подалась вперёд:

– Что с ним такое?

– У него были неприятности.

– Из-за господина Смерть?

Ли кивнул:

– Я не хотел тебе об этом говорить, потому что знал, что ты тут же начнёшь беспокоиться. Я несколько раз видел Феликса, но он не захотел мне ничего рассказывать. И я решил оставить его в покое.

Глаза у Джудит стали печальными. Глядя в них, и Ли погрустнел.

– Недавно к нам в дом приходил один несчастный юноша… – сказала мама. – Как же страшно, когда в столь юном возрасте у человека уже есть такие страшные воспоминания, как у него… Воспоминания, преисполненные потерь и вины… Конечно, теперь, когда я их у него забрала, ему легче, но всё равно в нём навсегда останется след этих страшных событий… Он так и не сможет избавиться от чувств, порождённых этими воспоминаниями. Но ужаснее всего то, что именно он виноват во всём, что случилось.

Ли нервно сцепил ладони и уставился на большие пальцы.

– Ли, – продолжила мама. – Ты тоже будешь ошибаться. Будешь невольно принимать совершенно неправильные решения, будешь переживать непростые времена, как бы ты ни пытался этого избежать. Но я всей душой верю, что никто из моих сыновей добровольно не выберет путь, на котором его ждут столь постыдные и гадкие воспоминания. Например, о том, как ты сам решил не разговаривать с братом.