Дом в Мансуровском

В Москве они с Роем встречались редко, и Юля все время находила предлоги, чтобы отказаться от встреч. В октябре он улетал домой. Но оборвать все разом было бы неприлично: какие-никакие отношения, два месяца общих трудностей и их преодоления.

Итак, он уезжал. Прощальную встречу назначили в кафе. «А там как пойдет, – решила Юля. – Позову к себе или свалю». И была почти уверена во втором варианте.

Она смотрела на симпатичного рыжего бородатого очкарика и думала, что же с ним не так, почему этот милый, свободный, перспективный во всех смыслах молодой мужчина не вызывает у нее ничего, кроме дружеской симпатии.

Разозлилась на саму себя: все равно что повеситься на заборе барина, чтобы барин расстроился.

Растянувшись своим длинным телом на Юлиной постели, Рой мечтательно смотрел в потолок. На его лице блуждала улыбка.

– Через полгода я планирую поездку в Москву. Ты сможешь собрать нужные документы?

– Делаешь мне предложение? – усмехнулась она. – Уж извини, но довольно прозаично.

– Я нащупываю почву, – рассмеялся он, – но готов исправиться!

– Тебе не нужно исправляться. У тебя нет недостатков. Ты почти идеален, Ройка! А вот я – нет… Я подумаю, ладно? – Она посмотрела ему в глаза. – Время у меня, кажется, есть? Знаешь, – она помолчала, – я далеко не идеальна, но все-таки не законченная сволочь, чтобы намеренно испортить жизнь хорошему человеку.

– Не преувеличивай, – ответил он, – жить с любимым человеком – уже счастье. А я тебя люблю.

– Вот именно, – усмехнулась она, – жить с любимым.

Кажется, точки были расставлены, в Шереметьево Юля не поехала – ни к чему. Ранним серым, холодным утром простились – она с явным, нескрываемым облегчением, он с такой же явной и нескрываемой грустью.

Закрыв за Роем дверь, Юля заплакала. Ну почему? Почему именно так? Почему не выйти замуж за образованного, честного, искреннего и очень понятного человека – чистого и свободного, без прошлого, без всех этих «но»? Выйти с легким сердцем, уехать в его Америку, купить небольшой домик с зеленой лужайкой и улыбчивыми соседями, родить пару-тройку детишек, поливать оладьи кленовым сиропом, по выходным стричь газон, разжигать барбекю, пить слабое пиво и смеяться над дурацкими и наивными шутками.

А что, чем не жизнь? Спокойная, размеренная и счастливая человеческая жизнь.

Ну ладно, время еще есть, в конце концов, можно пойти на сделку с самой собой – просто чтобы спастись. А что, вполне себе оправдание.

С Кружняком она встретилась перед самым Новым годом в Смоленском гастрономе, перед праздниками набитом народом, как сельдями в банке, – не протолкнешься.

Он стоял у бакалейного отдела. Юля встала позади него, на расстоянии вытянутой руки. Как завороженная, она смотрела на его затылок – ровный, красивый, седой. На его плечи, спину, руки. На то, как он брал у продавщицы кульки с развесным печеньем и мармеладом, слушала его голос: «Пастила свежая? Тогда килограмм».

Никаких «пожалуйста» или «будьте любезны». Хозяин жизни и просто красивый мужик. Юля бросила взгляд на молодую девочку-продавщицу – та зарделась как маков цвет.

Ну да, на баб он действует магически: никаких заискиваний, почти приказ, к тому же голос у него завораживающий. Что говорить – сама попалась. Куда уж той бедной девчонке с крахмальной наколкой на волосах?

Интересно – почему Кружняк здесь, среди простого народа, а не у себя в спецбуфете, где свежайшие пастила, и мармелад, и овсяное печенье, и куча еще всего, неведанного и недоступного простому народу?

Он забрал покупки, развернулся и сразу наткнулся на Юлю.

– Привет, – сказала она. – Удачно отоварился?

– К родителям еду. Ну да, кое-что прихватил.

Он был смущен. Юля заметила южный загар на его лице. Загар ему шел, да и кому не идет загар накануне Нового года?

– Давно вернулся? – осведомилась Юля. – Поди, в отпуске был?

– Поди. Ну, пока?

Он ушел. Юля проводила его глазами – идет бодро и резво, разумеется, не оборачивается. Он уже у дверей, откуда рекой втекает и вытекает разгоряченный встревоженный и озабоченный народ. И вот он исчез, пропал из поля зрения.

Юля расстегнула молнию на куртке и стянула шапку. Жарко, как стало жарко. На улице было морозно и снежно, настоящая предновогодняя погода, по Садовому мела поземка, и Юля медленно пошла к дому.

«Все, – повторяла она про себя, – вот и все. После праздника начну собирать документы. Решено. И все у меня будет: и симпатичный домик, и зеленая лужайка, и милые соседи, и большая американская машина. И оладьи с кленовым сиропом, и барбекю по выходным. Только почему так хочется сдохнуть?»

Кружняк позвонил на следующий день. Сказал, что стоит у ее дома.

– Я могу подняться? – спросил он.

Кто сказал, что Юля Ниточкина – женщина с сильным характером? Кто сказал, что она может за себя постоять? Кто сказал, что она разумная, кто придумал всю эту чушь?

– Да, – ответила она. И задохнулась от счастья.

* * *

Про странную находку, старый пожелтевший конверт, Ася забыла. Вспомнила через пару дней, когда разбирала вещи в своей комнате. Конверт по-прежнему лежал на месте.