Дом учителя

– Вроде того. Пока! Пошел заваривать бомж-пакет, макароны со вкусом говядины.

Это было уже в Москве. Павловы жили в столице три года, Казанцевы перебрались в Подмосковье, дружба Анны Аркадьевны и Вали возобновилась.

Очередной приступ Ильи Ильича: почему ты общаешься с этой женщиной?

Мямлила в ответ, мол, есть вещи, которые трудно объяснить. Почему любишь квашеную капусту, дождь и голые, без листьев, деревья. Почему не нравятся шоколад, южное солнце и поля с колосящимися злаками. Анна Аркадьевна попыталась сказать, что разговоры с Валей провоцируют бурление мыслей, сомнений давеча неведомых. Например, Валя сказала, что ее, Анны Аркадьевны, всемирно известная доброта есть не что иное, как питание ее, Анны Аркадьевны, эго, даже супер-эго, которое Анна Аркадьевна носит в себе точно священный грааль. При этом, высший класс, Анна Аркадьевна вовсе не походит на тех постных душек, от доброты которых тошнит. Анна Аркадьевна – держись, какая строгая и резкая.

Илья Ильич поменялся в лице, от ярости в горле у него заклокотало, точно ему было трудно выговаривать длинные слова, наружу рвались только первые слоги, приходилось делать усилия, чтобы произносить до конца.

– Всеми фибрами ненавижу подобную философию! Праведник творит добро, потому что якобы щекочет раздутое эго. Герой идет на подвиг не потому, что движим честью, совестью и любовью к Отчизне, а потому что одурманен пропагандой. Несчастные развратники – рабы своих инстинктов. У бедненьких убийц нравственный инфантилизм. У врунов, обманщиков и предателей двойные моральные стандарты. Все можно объяснить. Только их объяснения почему-то все хорошее и высокое вымазывают дерьмом, а плохое и мерзкое заворачивают в красивый фантик. Кто ж не любит конфетки? И оказывается, что все можно. Бить поклоны в церкви, а потом прийти домой и гнобить близких. Растлить ребенка, тайно впустить неприятеля в осадный город, унизить, оскорбить, довести до самоубийства, воровать и грабить, убивать и насиловать. Вперед, господа пакостники! К вашим услугам философы и психологи!

– Илья, по-моему, ты приписываешь Валиным словам уж слишком затейливое объяснение. Не нервничай, пожалуйста!

– Эта твоя Валя – похабная… У нее вообще… у нее… стеатопигия!

Анна Аркадьевна не знала этого понятия. Она не обязана знать все! Она решила, что термин обозначает что-нибудь вроде болезненно распутного образа жизни. Судьба уберегла, Анна Аркадьевна через некоторое время все-таки посмотрела в словаре. А ведь могла бы вставить термин в разговоре с коллегами или просто умными людьми. Не исключено, что стеатопигию, как и прочие нравственные патологии, можно скорректировать лишь до наступления пубертата.

На самом деле стеатопигия – это повышенное отложение жира на ягодицах. Генетически заложено у женщин некоторых африканских племен, чьи арбузные седалища выдаются под прямым углом к талии. На эту часть их тела, если судить по картинкам, вполне поместится телефонный аппарат или даже портативный компьютер. У Вали ничего подобного не наблюдалось, а Илья Ильич просто не знал, каким еще приличным или условно приличным словом заклеймить Валю. Он брякнул, что на ум пришло, а в результате его жена могла бы ужасно оскандалиться! Когда Анна Аркадьевна напустилась на мужа, он пребывал уже в благодушном настроении, хитрый прищур выдавал его хулиганское сожаление в том, что жене не удалось блеснуть употреблением мудреного термина. Ему смешно, а каково было бы ей! Илья Ильич скорчил добренькую мину завзятого подрывника. Мол, я вам сунул в карман гранату, но ведь мало кто знает, что для взрыва нужно выдернуть чеку. Утешал, оправдывался, говорил, кроме ветеринаров и медиков, вряд ли кто-то в курсе понятия. Оно в ходу в их академической группе. Один из слушателей прямо-таки повернут на данной части женского тела, над ним подтрунивают: у этой женщины никакой стеатопигии, а у этой стеатопигия налицо, впрочем, на ее лицо тебе смотреть не обязательно.

12

С Андреем Казанцевым Анна Аркадьевна встретилась в кафе. Он пришел раньше, при ее приближении к столику развел руками, секунду смотрел, если и отметил, что она постарела, то умело скрыл, обнял, расцеловал.

– Анечка! Прекрасно выглядишь!

– Спасибо! Ты по-прежнему галантен. Но я тебе не верю! – погрозила пальцем. – Отлично помню, как меня перекосорылило из-за флюса, а ты сказал, что в моем лице появилась загадочная прелестная двойственность.

Андрей легко подхватил тон, который задала Анна Аркадьевна, пустился в воспоминания молодости, не спешил перейти к делу, хотя она предупредила по телефону: у меня к тебе серьезный разговор.