Дом, у которого вынули душу

— София, пожалуйста, открой. Клянусь, я не произнесу ни слова, если ты захочешь, но открой мне. Я… — запнулся Алекс, голос его дрогнул. — Я хочу поговорить о Карине. Мне нужно поговорить о ней, иначе я сойду с ума.

София дрогнула. Она тоже хотела поговорить о Карине, высказать кому-то свою боль, растерянность, сожаление — все те чувства, что нахлынули на нее, когда она осталась одна. Задумавшись еще на мгновение, она все же нажала на кнопку открытия замка. Через минуту Алекс был в доме, натащив в прихожую снега и грязи («Как всегда. Ничего не меняется», — вздохнула про себя София). Он по-хозяйски повесил пальто в шкаф — туда, где и раньше оно висело, и остановился посреди прихожей.

— Ну, веди, хозяйка.

София, замешкавшись, пошла на кухню, Алекс за ней. Женщина включила чайник, достала чашки. Себе — кофе, ему — зеленый с молоком без сахара.

— Надо же, еще помнишь, — усмехнулся мужчина, глядя на то, как София разливает кипяток.

— Я много чего помню.

— Я вот тут принес, — с этими словами Алекс вытащил из пакета бутылку коньяка. — Девять дней, помянуть надо вроде как.

— Убери и не позорься. Это ребенок, какой коньяк! — вспылила София.

Алекс смутился, но коньяк не убрал.

Неловкость между бывшими супругами была настолько велика, что она ощущалась в воздухе как плотный туман. Алекс смотрел в чашку, вздыхал, сопел, пытался что-то сказать, но замолкал, едва открыв рот. София же неподвижным взглядом смотрела в окно. Тишину нарушало мерное тиканье часов и скрип страдающего от влажности, холода и резких порывов ветра дерева на чердаке — это дом пел свою зимнюю колыбельную для всякого, кто пожелал бы к ней прислушаться.

— Скажи, она тебе снится? — наконец нарушила молчание София, все так же глядя в окно.

— Нет. К сожалению или к счастью — нет. Мне кажется, я бы не вынес этого.

— Повезло. Мне она снится каждую ночь. Даже не она сама, а прошлое — то какой-нибудь концерт ее, то поход в кино, то поездка к морю… И каждый раз я не успеваю, опаздываю, а потом вижу ее плачущей. Мне кажется, я не успела как следует полюбить ее. Сначала депрессия, потом… — София замолчала, подбирая слова. — Потом наши взрослые проблемы. Мне кажется, я мало ее любила.

— Тебе действительно кажется, — ответил Алекс. — Согласен, были кое-какие трудности, но потом все было хорошо. И никто не смог бы любить ее больше, чем ты. А вот я…

— После драки кулаками не машут, — вздохнула София. — Что ты хотел рассказать мне о ней?

— Ну… Что… Я очень скучаю по ней. Иногда ловлю себя на мысли, что надо вот это купить для нее, и вот это. А потом вспоминаю и… Просто я так привык, что она живет не со мной, что я вижусь с ней редко, и то, что ее нет уже, никак не уложится в голове. И когда вспоминаю, что ее нет, начинаю ругать себя последними словами, что так мало времени с ней проводил.

— Интересно, если бы до сих пор жили вместе, как бы мы это перенесли?

— Мне кажется, было бы легче.

— Многие пары не могут пережить такое горе и разводятся. Или понимают, что их только ребенок и держал.

— Может быть, — пожал Алекс плечами. — Но лучше и правда было бы, если бы мы развелись сейчас, а не тогда. Может, всего этого не случилось бы.

— А как вообще так получилось, что мы дожили до этого? — София отвела взгляд от окна и в упор посмотрела на Алекса.

— Не знаю. Просто так получилось. Сначала ты нырнула с головой в материнство, потом твоя депрессия, потом ревность эта безумная и скандалы.

— Ага, получается, что во всем виновата я, а ты весь такой белый и пушистый, — усмехнулась София.

— Нет, я имел в виду, что ты… Что я… Я тоже вел себя как сволочь последняя. Конечно, мне было обидно, что ты совсем не обращаешь на меня внимания, поэтому я решил наказать тебя — приходить с работы как можно позже, чтобы ты по мне начала хоть немного скучать. А в итоге наказал сам себя… Потом твоя депрессия… Я уставал на работе, и твои жалобы — они меня просто изводили. Я понимал, что тебе нужна помощь и время для отдыха, но обида взяла верх, а потом пошло-поехало…Оба были хороши, ничего не скажешь.

И они замолчали, вспоминая свою жизнь и тот момент, где их пути впервые разошлись. С мучительной болью они вглядывались в прошлое, пытаясь понять, где нужно было подстелить соломки, чтобы было не так больно падать. Но история не знает сослагательного наклонения — пусть это и маленькая история маленькой семьи.

— Соня, ты ведь была счастлива со мной? Хоть немного, но была? Ведь так?

— Да, — прошептала она. — Я была очень счастлива с тобой, несмотря на все наши ссоры.

— И я был счастлив. Мне кажется, что это было единственное за всю мою жизнь время, когда я был по-настоящему счастлив.

— Помнишь, как ты делал мне предложение? Весь такой серьезный, наряженный, встаешь на одно колено, а брюки по швам! — сквозь слезы засмеялась София.

— Еще как помню! А помнишь, когда тест показал две полоски, я чуть в обморок не упал?

— Я думала, я сама в обморок упаду, а в итоге пришлось тебя откачивать!

— А как в роддоме перепутали и сказали, что у меня тройня!

— А помнишь…

— А помнишь…