Дом Скорпиона

— Тебе что, кошка язык откусила? — спросил старик. — Совсем как тогда, когда мы встретились в первый раз? Когда Селия спасла тебя, вытащив из птичьего помета… — Он улыбнулся. Матт — нет. Особо радоваться было нечему. — Ну да ладно, — вздохнул Эль Патрон. — Под конец всегда так. Мои клоны забывают о тех чудесных годах, что я им даровал, о подарках, о развлечениях, о вкусной еде… Знаешь, а я ведь не обязан был о тебе заботиться.

Матт смотрел прямо перед собой. Он хотел заговорить, но от ужаса перехватило дыхание.

— Если бы я был Мак-Грегором — он хороший Фермер, но мерзкий человек, — я бы позволил разрушить тебе мозг сразу после рождения. Но вместо этого мне захотелось дать тебе счастливое детство, которого не было у меня. Мне приходилось валяться в ногах у ранче́ро, владевшего землей моих родителей, за каждый жалкий мешок зерна.

Селия не вымолвила ни слова. Стояла будто каменная.

— Но раз в год всё менялось, — шептал Эль Патрон. — На Пятое Мая ранче́ро, владевший нашей деревней, устраивал большой праздник. Однажды мы с моими братьями пошли посмотреть. Мама взяла моих сестренок. Одну она несла на руках, а другая держалась за ее юбку и шла сзади.

Матт знал эту историю наизусть и, услышав ее снова, чуть не закричал. Эль Патрон соскользнул в нее, будто ослик в натоптанную колею. А начав рассказ, он не мог остановиться, пока не дойдет до конца.

Старик вспоминал пыльные поля и лиловые горы Дуранго. Его яростные черные глаза были устремлены вдаль, за пределы больничной палаты: они видели ручей, который два месяца в году бушевал водой, а в остальное время русло было сухим как порох.

— Во время парада мэр нашей деревни, наряженный в роскошный мундир, черный с серебром, выехал на белом коне и стал кидать в толпу монетки. Мы как шальные бросались на них, катались в грязи, будто свиньи! Так нам нужны были деньги! Мы были бедны как церковные крысы, без гроша в кармане. Потом ранче́ро закатил пир на весь мир. Мы могли есть сколько влезет, а простым людям нечасто выпадает такое везение. Животы у нас с голодухи так усохли, что даже горошинки перца проскакивали туда только одна за другой, по очереди. На том пиру мои сестренки подхватили тиф. Они умерли в один и тот же час. Какие же они были маленькие! Не доставали до подоконника — даже если встанут на цыпочки.

Палату затопила мертвая тишина. Лишь где-то вдалеке, на крыше больницы, нежно ворковала голубка. «Не будет, — слышалось Матту в ее ворковании. — Не будет. Не будет».

— Потом умерли мои братья — все пятеро, — продолжал Эль Патрон. — Двое утонули, у одного прорвался аппендицит, а у нас не было денег на врача. Двоих последних насмерть забила полиция. Нас было восемь, а до взрослого возраста дожил я один. Так разве я не обязан прожить жизнь за них всех? — спросил Эль Патрон так громко, что Матт от неожиданности вздрогнул. Рассказ закончился совсем не так, как он ожидал.

— Нас было восемь, — повторил старик. — И все должны были вырасти, но остался один я. Так что я должен прожить жизнь за них. Должен восстановить справедливость!

Матт хотел встать, но телохранитель толкнул его обратно.

— Справедливость? — произнесла Селия. Это было первое слово, сорвавшееся с ее губ.

— Ты же знаешь, как это было, — едва слышно прошептал Эль Патрон. После неожиданного всплеска энергии силы вновь покинули его. — Ты ведь родом из той же деревни…

— Ты уже прожил много жизней, — сказала Селия. — Они тысячами похоронены под твоими маковыми полями.

— Ах, эти! — пренебрежительно отмахнулся Эль Патрон. — Они, как скот, бредут туда, где трава зеленее. Снуют с юга на север и обратно через мои поля. О да, — добавил он, заметив, что Матт удивленно поднял брови. — Вначале поток шел только в одну сторону. Ацтланцы бежали на север, чтобы жить как в Голливуде. Но Соединенные Штаты — это уже не тот золотой рай, каким они были когда-то. Теперь американцы смотрят фильмы про Ацтлан и считают, что жизнь там легка и беспечна. Бегут одинаково, и в ту и в другую сторону. И всех ловлю я.

— Эль Вьехо был единственным хорошим человеком в этой семье, — сказала Селия. — Он безропотно принял то, что дал ему Господь, и когда Господь призвал его к себе, он повиновался. — Матт был потрясен ее мужеством. Те, кому дорога жизнь, не спорят с Эль Патроном.

— Эль Вьехо был глупцом, — прошептал Эль Патрон и надолго умолк. Подошел врач, прослушал его сердце, сделал укол.

— Операционная готова, — тихо произнес он. Матта захлестнула волна ледяного ужаса.

— Погодите, — прошелестел старик.

— Еще десять минут, — разрешил врач.

Казалось, Эль Патрон собирается с силами для последнего броска.

— Я создал тебя, Ми Вида, как Господь создал Адама.

Селия презрительно фыркнула.

— Без меня ты бы никогда не увидел красоты заката, не вдохнул бы запаха ветра, несущего дождь. Не ощутил бы вкуса прохладной воды в жаркий день. Не услышал бы музыку, не познал бы удивительной радости создавать ее. Всё это тебе подарил я, Ми Вида. И ты… у меня… в долгу.