Дом сестер

— Это страшно, — посетовала она. — Почему все это обрушилось на нашу семью? А Джордж… он не совсем в себе?

— Он полностью погружен в свои мысли. Ему требуется сейчас очень много любви, покоя и понимания. — Поймет ли он вообще, что умерла его мать?

Фрэнсис сделала над собой усилие. Она не могла вечно стоять здесь и смотреть на Морин. Нужно проверить, как там Джордж и отец.

— Ты останешься здесь на ночь, Виктория? — спросила она.

Сестра кивнула.

— Я бы хотела остаться с мамой.

Фрэнсис издала злобный звук.

— Это ведь никому ничего не даст. Ложись лучше в постель. Ты выглядишь совершенно серой от переутомления!

— Я хочу быть с мамой, и я это сделаю, — возразила Виктория непривычно резко. Фрэнсис еще никогда ее такой не видела.

Неожиданно для самой себя она сказала:

— Как хочешь, — и вышла из комнаты.

Джорджа внизу уже не было. Фрэнсис огляделась. Вдруг в дверь кухни просунулась голова Аделины.

— Мистер Джордж здесь, у меня, мисс Фрэнсис, — сказала она. — Я варю ему прекрасный горячий суп. От бедняжки остались лишь кожа да кости.

— Спасибо, Аделина. — Фрэнсис почувствовала себя немного спокойнее благодаря простому и такому привычному присутствию Аделины. — Отец все еще в гостиной?

— Да. Доктор тоже там.

Фрэнсис постучала в дверь гостиной и вошла.

Оба мужчины стояли посередине комнаты. Доктор обернулся к Фрэнсис. Это был пожилой мужчина с морщинистым лицом и приветливыми глазами.

— О, мисс Грей! Я очень сожалею о том, что случилось с Морин и младенцем…

Она его совсем не замечала. Ее взгляд искал только отца. Серый костюм, часы на цепочке, шелковый галстук — безупречен, как всегда. Плечи едва заметно сутулятся. Руки, лежащие на спинке кресла, слегка дрожат. Лицо погасшее. Фрэнсис напугала безмолвная мука в его глазах.

— Отец! — воскликнула она беспомощно.

Они похоронили Морин за три дня до Рождества на небольшом идиллическом кладбище Дейл-Ли, где умершие покоились в тени старых деревьев с раскидистыми ветвями. Летом здесь росла высокая трава и папоротник; маленьким ручейком журчал источник реки Ур; из мха, который образовался в трещинах ломкой кладбищенской стены, росли лиловые цветы. Здесь всегда создавалось ощущение, будто бредешь по запущенному романтическому саду, отрешившись от гнетущих мыслей, которые обычно вызывает подобное место.

Но в этот декабрьский день в голых ветвях деревьев свистел холодный ветер, серые облака висели низко над землей, окутывая холмы. Тонкий слой снега опять исчез, обнажив примятую, размякшую траву. Темные и мрачные надгробные камни возвышались над голыми могилами, на которых не было цветов. Несколько ворон с криком слетели с деревьев, когда приблизилась траурная процессия. Шел мелкий моросящий дождь, холодная влага которого постепенно пронизывала каждого до костей.

Морин и ее ребенка похоронили рядом с Кейт, в углу кладбища, который был отведен для граждан католической веры, и где, кроме могилы Кейт, была еще только одна могила. Для Кэтрин англиканский священник совершил заупокойную мессу, но тем не менее она была погребена вместе со своей матерью-католичкой; никому не пришло бы в голову похоронить их отдельно. Фрэнсис удалось пригласить католического священника; он ехал из Ричмонда и был в дурном расположении духа, потому что его автомобиль по дороге увяз в грязи и рядом не было никого, кто мог бы помочь ему вытащить машину.

Для Фрэнсис это было похоже на кошмарный сон — стоять на том самом месте, которое было ей знакомо с детства и которое она всегда любила за его уединенность, и видеть, как в землю опускается гроб, упокоивший ее мать. Ей хотелось на кого-нибудь опереться, но отец, разумеется, взял под руку Викторию, и они прошли вперед. А для Фрэнсис оставался только Джордж, который в этот день был беспомощным и растерянным, как старик. Он стоял, сгорбившись, и опирался на руку Фрэнсис, а она то и дело озабоченно смотрела на него сбоку. Понимал ли он, что происходит? Его взгляд, как обычно, блуждал где-то вдали.

Виктория все время рыдала и дрожала как осиновый лист. Она опять превосходно выглядела: на ней было меховое пальто до щиколоток, на голове — небольшая черная меховая шапка, а на руках — тонкие кожаные перчатки. Единственным украшением была однорядная нитка жемчуга. Ее нежное лицо все еще оставалось миловидным, несмотря на то что оно распухло от слез. Казалось, ничто на свете не могло уменьшить ее очарования. Фрэнсис вполне могла представить, что ее вид вызывает у мужчин инстинкт покровителя и чувство нежности. Ей было стыдно, что она смотрит на свою сестру со злостью и ревностью даже в такой момент, как этот. Они потеряли Морин. В ее мыслях сейчас не должно быть ничего дурного.

Собрались почти все жители деревни, чтобы проводить Морин в последний путь. Молодых мужчин почти не было — еще одно горькое напоминание о войне.

Многие женщины плакали.

— Она была такой очаровательной, такой приветливой, — сказала одна из них Фрэнсис. — Всегда находила для каждого доброе слово… Лучшие почему-то всегда уходят так рано!