Дом проклятых душ

– Благодаря тебе, – сказал он серьезно. – Я думал, это лишь снилось, будто ты меня развязала и сюда привела. Но нет, потом понял, что все происходило наяву. И оружие ты мне оставила. И телефон… Ты меня спасла.

Маше даже неловко стало, с таким восхищением смотрел на нее Горностай.

– Удивительно, – покачал он головой, не сводя с Маши сияющих черных глаз. – Ведь эта дверь закрыта была. Я не знаю как бился, не мог ее открыть. А потом ее запросто открыла Глафира…

– Глафира?! – резко приподнялась Маша. – Глафира была здесь?

Голос ее сорвался, и Маша сама поразилась силе своей ревности.

– Она была здесь?! И ты с ней говорил?! Да ведь это она тебя сюда заманила!

– Откуда ты знаешь? – хлопнул глазами Горностай, и она впервые заметила, какие у него длиннющие ресницы.

С трудом удалось собраться с мыслями, чтобы объяснить:

– Да я шла из кафе, поднималась по Почтовому съезду, а тут она вылетела мне навстречу – вся такая этнографичная… то есть я тогда не знала, кто она такая, подумала только, что чуднó как-то говорит, бекает да мекает, и вообще на козу похожа с этим своим бубенцом и желтыми глазами. Она рассказала, что какой-то Ванечка бросился на крик в полуразвалившийся дом и пропал. Очень меня уговаривала составить ей компанию и туда пойти, чтобы его выручить, да я не пошла.

– Хорошо, что не пошла! – встревоженно воскликнул Горностай. – Иначе ты тоже сюда попала бы! – Осекся, растерянно моргнул: – Так, а почему ты все же здесь оказалась, если не пошла?!

– Потом расскажу, – отмахнулась Маша, даже не представляя, что будет рассказывать. Впрочем, можно ограничиться несколькими словами: «Потому что увидела тебя во сне!»

Интересно, что о ней подумает Горностай, услышав это?! Но сейчас было не до этих тонкостей, поэтому она спросила:

– А кто там кричал-то вообще?

– Да черт его знает, – буркнул Горностай с досадой. – Глафира наврала, что ее ребенок в дом вбежал. А в это мгновение какой-то мужик на крыльце появился и заорал благим матом. Я и решил, что это маньяк и педофил. Ну и ринулся сюда… прямиком к черту в зубы.

– Насчет педофилов не знаю, а маньяков тут и в самом деле пруд пруди! – кивнула Маша. – Ты даже себе представить не можешь, что здесь творится!

– Да с меня вполне хватило встречи с тем гадом, который работает в связке с Глафирой. И ее мне тоже хватило! Вот так! – Горностай чиркнул ребром ладони по горлу и закатил глаза.

Маша прищурилась.

Какая-то фраза двусмысленная…

Горностай покосился на нее и деловито спросил:

– Это ты наган мне оставила? Где ты его взяла?

– Он так и лежал в кармане телогрейки, – буркнула Маша, которой показалось, что Горностай просто уводит разговор в сторону, спохватившись, что да, его фраза про Глафиру и в самом деле звучала двусмысленно. – Я тебя просто накрыла этой телогрейкой.

– А телефон откуда? Твой? Ты его в карман сунула?

– Ну да, – подтвердила Маша, решив не скромничать.

– Из нагана я сначала в Глафиру стрелял, чтобы ее прогнать, – сказал Горностай. – Потом она в козу обернулась, я от неожиданности его выронил, а она превратилась в девицу, наган сцапала и взяла меня на прицел. Не думаю, конечно, что она меня убила бы, ей что-то от меня нужно было… но изувечить могла бы, конечно. Нет никого страшней отвергнутой женщины! – криво улыбнулся Горностай, однако голос его звучал с откровенным ужасом, и Маша поняла, что от Глафиры ему немало-таки досталось. Когти ревности, вцепившиеся в ее сердце, начали потихоньку разжиматься. – А твоего звонка она так перепугалась, что ее вымело отсюда, как пыль веником!

– Опять в козу превратилась или в человеческом образе удрала? – деловито спросила Маша, однако Горностай насупился и тихо проговорил:

– Ты, наверное, думаешь, я спятил? Честно, не удивлюсь! Я и сам решил было, что рехнулся, когда это превращение увидел. Хотя, наверное, ничего удивительного: ведь она все время своим дурацким бубенцом брякала, будто коза…

– И в мыслях не было, что ты рехнулся! – горячо возразила Маша. – Я тоже видела, как она превращалась в козу, – правда, не с перепугу, а от радости, когда Донжа убил Горностая…

– Кого?! – так и покачнулся Горностай, уставившись на нее с ужасом.

Маша растерянно пожала плечами. Что ему сказать? Как объяснить? Ах, да как же ее угораздило сболтнуть?! Если она расскажет правду, да еще с самого начала, то уже Горностай решит, будто она рехнулась!

Но и молчать тоже нельзя.

– Ты уже наверняка понял, что здесь творится что-то… ну, что-то странное происходит в этом доме, – начала Маша осторожно. – Ты ведь вошел сюда на Почтовом съезде, а сейчас где находишься, как думаешь?

– Не знаю, – пожал плечами Горностай. – Не понимаю! Эти стены, эта, извините за выражение, меблировка, этот свет… откуда он берется, если здесь окон нет и ламп тоже нет?! Не знаю, где я, но чувствую, что в какой-то то ли фантастике, то ли детективщине, – усмехнулся он, однако так нерешительно, словно изо всех сил надеялся, что Маша начнет его разубеждать.

Но она не стала этого делать. По большому счету, он угадал! Так оно и было: не то фантастика, не то детективщина!