Дом проклятых душ

В следующий миг призрак Донжи заколебался – и его словно бы ветром унесло куда-то, а на его месте возникло на пороге видение седовласого человека в сером пиджаке и стоптанных сапогах. Его не старое еще лицо было смертельно усталым. Он устремил смертельно усталый взгляд на Машу и слабо произнес, словно простонал:

– Найди бумагу! Найди! Прочти до конца!

Гав громко залаял.

«Да что же это за бумага?! И как ее найти?!» – чуть не закричала Маша, глядя на призрак, но он уже исчез, словно унесенный тем же незримым ветром, который унес только что Донжу.

Она растерянно посмотрела на Гава, еле удержавшись от того, чтобы задать тот же вопрос ему. И вдруг пес метнулся за призраком человека в сером.

– Гав, подожди! – закричала Маша, бросаясь за ним, но ударилась всем телом в запертую дверь.

В ужасе от того, что осталась одна, Маша озиралась, стискивая ледяные пальцы и ничего не понимая.

Что произошло? Комната, в которой лежал обезображенный труп Горностая, исчезла. Теперь Маша находилась в каком-то длинном коридоре. Она видела несколько дверей, но которую из них открыть? Куда они ведут и куда ее заведут открывающиеся за ними комнаты и коридоры?

Решившись, Маша распахивала то одну, то другую дверь, заглядывала в них, вбегала и выбегала, но попадала уже в другой коридор, каждый раз в другой! Она металась туда-сюда, теряя голову от страха, понимая, что безнадежно заблудилась.

А вдруг она так и не найдет выхода и навсегда останется здесь? Что тогда с ней случится? Какой ее ждет конец? Падет ли мертвой где-нибудь под стеной, истощенная, обезумевшая, даже не сознавая, что умирает, или превратится в такой же призрак, как Донжа и тот человек в сером…

Кто он? Уж не прадед ли это Жуки бродит до сих пор по дому, неустанно открывая одну дверь за другой, уныло, бесцельно, бесконечно переходя из коридора в коридор…

Стоп.

Бесцельно?

А так ли это?

У каждого из двух этих призраков своя цель. Каждый о чем-то просит, нет, даже умоляет Машу. Чего хочет Донжа, она понять не может. Но серый человек требует, чтобы она нашла какую-то бумагу.

О чем все-таки может идти речь?!

Спросить некого…

Внезапно промелькнуло воспоминание: вот она входит в дом на Почтовом съезде и, разыскивая Горностая, оказывается в какой-то комнате. Порывы сквозняка перекатывают по полу клубки многолетней пыли, а среди них носится какая-то скомканная бумага… на ней что-то написано красным…

Маша наклоняется, чтобы поднять ее, однако в это мгновение раздаются два голоса. Она прислушивается к их разговору и забывает обо всем, в том числе и об этой бумаге, которую потом уносит сквозняком.

Нет, тогда ей не пришло это в голову, что на этом листке вполне могло быть написано окончание заклятия, придуманного Донжей! А сейчас поняла – перед ней валялась та самая бумага!

Но разве мыслимо теперь найти этот обрывок? Однако тот человек в сером настойчиво требовал этого.

Почему? Не потому ли, что красная надпись имеет какое-то особое значение для нее, для Маши Мироновой?

Но что надпись, сделанная триста лет назад, может для нее значить?!.

Попытка догадаться на мгновение отвлекла Машу от страха, который она только что испытывала, однако стоило ей оглядеться и вспомнить, где она находится, как ужас налетел снова, закружил ей голову точно так же, как сквозняк кружил ту бумажку с красными буквами…

И в эту секунду она услышала выстрел.

Маша задохнулась.

Выстрел!

Да боже мой, она, конечно, отличила бы пушечный выстрел от ружейного, но дальше ее познания не шли. Однако сейчас Маша сразу поняла, что выстрел был сделан из нагана. Причем не сомневалась: стреляли из того самого нагана, который она оставила Горностаю, положив револьвер в один карман телогрейки, а в другой… в другой она спрятала «Нокию»!

О чем она совершенно забыла, а зря!

Руки так тряслись, что Маша едва смогла достать свой «Самсунг» и найти среди «Исходящих» номер, который значился в памяти ее телефона как «Я в МТС‐2».

Нажала на вызов.

Гудки, гудки… где-то звучит великолепная музыка «Хабанеры»:

У любви, как у пташки, крылья,
Ее нельзя никак поймать.
Тщетны были бы все усилья,
Но крыльев ей нам не связать.

Все напрасно – мольба и слезы,
И красноречье, и томный вид,
Безответная на угрозы,
Куда ей вздумалось – летит…

Вот так и Машу занесло ветром любви, реальной или выдуманной, невесть куда занесло, к живому человеку – или погибшему во времена незапамятные? Она сама иногда не может понять.

А он… он не отвечает. Почему?!

И вдруг послышался голос, от которого дрогнуло ее сердце:

– Алло!

Горностай.

Живой Горностай!

– Где ты? – закричала Маша, выронив от волнения телефон, но все же умудрившись поймать его у самого пола. – Где ты? Не клади трубку! Я тебя ищу! Не клади трубку!

– Я здесь! – раздалось в ответ. – Здесь! Где ты?

– Говори, говори! – требовала Маша. – Я тебя ищу! Говори!

Она металась от одной двери к другой, ловя каждый звук…