Дом певчих птиц

«Пусть у меня будет хоть одна минута, пусть!» – обожгла мысль, и я, даже не до конца понимая ее, прижалась к телу Матвея и коснулась губами его груди. Никогда раньше мне не приходилось испытывать столь губительных чувств. А губительными они были потому, что я потеряла власть над собой, и мне хотелось превратиться в щепку, которую Матвей, точно горная река, унесет куда угодно… И, может, чем дальше, тем лучше.

Слова потерялись или заблудились, я попросту не могла говорить. И даже, если бы озеро оказалось ледяным, я бы не заметила этого.

– Динка… – повторил Матвей, приподнял меня, притянул к себе, и его губы мгновенно встретились с моими.

Горячий, нежный поцелуй отозвался дрожью во всем теле, я утонула в нахлынувших ощущениях. «Так не бывает, так не бывает…» – застучало в висках, но счастье уже окружило меня со всех сторон, и любое сомнение потерпело бы сокрушительное поражение, точно хрупкое суденышко, попавшее в шторм.

Матвей оторвался от моих губ и стал целовать шею, затем вновь вернулся к губам, и на этот раз поцелуй получился настойчивее и глубже. Затем его рука скользнула вверх к моей груди и остановилась.

«Почему? Почему? Почему?..»

Резко отстранившись, секунду помедлив, Матвей погладил меня по голове, как ребенка, и, тяжело дыша, отвернулся вправо. Будто я растворилась в воде и уже не могла представлять интереса. Будто я перестала быть Динкой и превратилась в узловатую корягу, покрытую неровными сучками. Будто последних минут нежной страсти вообще не существовало. Между нами появилась стена – толстая и шершавая…

– Пойдем, – почти спокойно сказал Матвей, глядя вдаль. – А то замерзнешь, надо было взять хотя бы полотенце.

И это был тот момент, когда я окончательно и бесповоротно почувствовала себя ненужной.

– Почему?.. – вырвался из груди еле слышный вопрос и тут же потонул в озере, не надеясь обрести ответа.

Матвей вновь посмотрел на меня. Его взгляд стал совсем другим – взглядом старшего брата, и боль сжала сердце так, что мои глаза наполнились слезами. Дернувшись, вырвавшись из слабо держащих меня рук, я ринулась к берегу с такой скоростью, что истинная дочь Нептуна умерла бы от зависти.

– Динка! – крикнул Матвей. – Остановись!

На берегу мы встали друг напротив друга, я специально вытянула руку вперед, давая понять, что не хочу никакого сближения. Но Матвей все же сделал два шага, и я увидела в темноте, как дернулась его щека.

– Не подходи…

– Динка, ну что ты, малыш… – произнес он, остановившись. – Ты неправильно меня поняла… Хотя, я не знаю, как ты меня поняла! Я очень боюсь тебя обидеть… Понимаешь? Не выдержал, набросился… Первый раз чувствую себя идиотом, который не знает, что делать…

Но я не могла его слушать. Слова Даши звенели в ушах, и я безоговорочно признавала их правоту: «У Матвея, естественно, были другие девушки, я его однажды сама в кафешке с симпатичной брюнеткой застукала. Но, одно дело погулять, а другое…»

Он и не может меня любить. Никак! Потому что в его сердце живет другая…

– Это из-за Кристины, да? – перебила я Матвея, и обняла себя за плечи, чтобы унять нервную дрожь, сотрясающую тело.

– Ты о чем? – на его лице появилось удивление, брови взлетели на лоб.

– Она для тебя много значила тогда… И сейчас значит… – сбиваясь, выпалила я, подхватила с песка брюки, но надевать их не стала. – Кристина поругалась с мужем, и у тебя появилась надежда! Но зачем было… – Дыхание перехватило, и по щекам все же потекли слезы. Я слишком долго держала в себе разрушительную ревность к Кристине. Потому что хотела, чтобы Матвей любил меня в тысячу раз сильнее! И никогда не отворачивался вот так…

– Это Дашка тебе наговорила? – Матвей издал мученический стон и покачал головой. – Старая история с Кристиной не имеет к нам никакого отношения. Она поругалась с мужем – да, приехала – да, но я лишний раз убедился в том, что чувства давно ушли, и несколько лет я попросту страдал ерундой. Я не люблю Кристину, слышишь? Не люблю. Она чуткий человек, и я готов поддержать ее в трудную минуту, я готов посочувствовать и сказать, что нужно хорошенько подумать, помириться с Пашкой и нарожать еще кучу детей. И все! – Матвей сделал один маленький шаг ко мне. – Я помню тебя маленькой, беззащитной, одинокой и брошенной отцом… Веселой девчонкой, но растерянной. И это единственный барьер, который стоит между нами. Я постоянно боюсь сделать что-то не то и тем самым обидеть тебя. И я понимаю, что слишком тороплюсь.

– Я для тебя как младшая сестра, так? – спросила я из последних сил, вытирая слезы.

– Нет, – Матвей улыбнулся. – Вспомни, что было пару минут назад, ну разве с сестрами так поступают? Если я тебя обидел, прости.

Почему я не уехала пару дней назад, когда сказка еще жила на первых страницах? Когда не родилась эта боль, а в душе парили мечты?