Дом певчих птиц

– Не смей со мной так разговаривать. – Дима в секунду преодолел оставшееся между нами расстояние и замер. На его лбу выступили капельки пота, а на виске запульсировала вена. – Ты никто. Ясно? И скажи спасибо, что я обратил на тебя внимание.

Любому терпению приходит конец, да и невозможно непрерывно слушать оскорбления, оставаясь разумной и хладнокровной. Каждый нерв во мне уже дрожал, язык немел, душа просила спасенья. Еще никогда со мной не разговаривали подобным образом, и я не хотела бы к этому привыкать. Все книги мира по психологии отношений померкли, все абзацы, связанные с ревностью, потекли, как чернильные строки, попавшие под дождь, обида и отчаяние переплелись, требуя немедленного ответа.

– Лучше бы не обратил, – произнесла я, глядя в глаза Диме. – Я бы тогда не выслушивала сейчас эти гадости.

Его пальцы сжались в кулак, рука взметнулась вверх, и я поняла, что сейчас произойдет.

* * *

Петербург. Далекое прошлое…

За пять дней Оля извела Николая Степановича капризами, уже давно не случались такие перепады настроения. То не нравились платья, то Маша медлила с ответами на письма, то Соня раздражала молчанием, то прислуга казалась нерасторопной. Но к пятнице буря улеглась, и сборы на день рождения графини Платоновой Маргариты Ильиничны получили тихими и даже легкими.

Оля вела переписку с Машей и зачитывала Соне свои послания и ответы. Она намерено старалась не касаться персоны Александра, но иногда вставляла ловкие, на первый взгляд ничего не значащие строки: «Наверное, ты сейчас очень занята, когда в гости приезжает брат, то забот прибавляется…» или «Ты пишешь, что обязательно будешь у Маргариты Ильиничны, очень рада, надеюсь увидеть всю твою семью». Ответ, конечно, содержал утверждения, и Оля оставалась довольной. Она так же узнала, что Александр в основном занят обустройством дома бабушки и готовится к переезду.

Платонова Маргарита Ильинична всегда отличалась экстравагантностью и молодостью души. Получив солидное наследство после смерти брата, похоронив мужа, она приняла твердое решение весело провести остаток жизни и, верная данному слову, старалась ни в чем себе не отказывать.

В шестьдесят два года Маргарита Ильинична выглядела бодрой, и даже излишняя полнота и аллергия на весеннее цветение не заставляли ее воздерживаться от активного участие в званных вечерах. А уж летом, когда кашель и насморк отступали, она начинала с удовольствием приглашать к себе. Почти всегда спонтанно, кое-как организовав прием, что не мешало признавать ее ужины самыми вкусными и жизнерадостными.

День рождения графиня Платонова отмечала далеко не каждый год. «Я его отмечаю только тогда, когда душа просит подарков. И потом, мои дорогие, годы не прибавляются к вашему возрасту, если их настойчиво игнорировать».

Соня выбрала бледно голубое платье и белый ажурный пояс, волосы были подняты к макушке, но не стянуты туго, а уложены воздушно и ниспадали до плеч.

Выбор Оли пал на фиалковое платье из модной переливающейся ткани: плотной, но при этом необыкновенно мягкой. От лент она отказалась сразу, и светлые волосы украшали полоска накрахмаленного кружева и маленькая заколка-цветок в тон отделки на рукавах.

– У меня природный вкус, – подчеркнула она, крутясь возле зеркала. – И я точно похожа на греческую богиню.

Оглядев Соню с головы до ног, Оля поджала губы и ничего не сказала.

Николай Степанович не слишком жаловал Маргариту Ильиничну, по его мнению, женщина (особенно в возрасте) должна вести себя тише, да и одеваться желательно не столь вызывающе. Но он отдавал должное ее уму и, хоть с трудом, но все же признавал, что некоторые передовые идеи графини заслуживают внимания.

У Маргариты Ильиничны всегда собирались военные, и Николай Степанович заранее беспокоился о том, как выглядит мундир, и обязательно надевал его. «И почему я не вышла замуж за генерала?!» – частенько восклицала графиня, прижималась к Николаю Степановичу и троекратно целовало его в щеки. Он смущался и бормотал под нос нечто нечленораздельное. Но Соня однажды разобрала слова, и они вызвали улыбку: «Не хотел бы я с вами, Маргарита Ильинична, встретиться на поле боя».

После ужина Николай Степанович обычно уходил с друзьями в библиотеку, где традиционно был накрыт маленький стол с крепким алкоголем и закусками, а также лежали и ждали своего часа две колоды карт.

– Наконец-то, стариканы нас покинули, – объявила Маргарита Ильинична, глядя в спину удаляющимся военным, улыбнулась и принялась обмахиваться веером. – Друзья, не забывайте про шампанское, и да будут танцы!

Александр приехал одним из первых, однако до десяти часов он общался только с мужской частью приглашенных, а дамам дарил лишь дежурные улыбки. Это злило Олю, она все чаще кусала нижнюю губу и хмурилась.