Дом окон

Мы сидели за столом для пикника на заднем дворе Дома на Мысе с Ли, которая проснулась как раз тогда, когда мы с Энн собрались пообедать. Я накормил Робби пюре из говядины с морковью, а на десерт он съел грушевое пюре, и теперь расхаживал по жесткой хрустящей траве, которая еще не успела полностью оттаять после зимы, и с каждым новым шагом находил новое приключение. Вовсю светило солнце; дом защищал от ветра, и на улицу мы вышли в одних свитерах. Эдди и Харлоу уехали еще рано утром, чтобы навестить своих друзей в Гианнисе, а Вероника как раз уезжала в Провинстаун, когда я, Энн и Робби спустились на завтрак. «У меня назначена встреча, – сказала она. – На ужин не успею». За завтраком Энн спросила меня, почему я так поздно лег. Прерываемый болтовней и криками Робби, я рассказал ей обо всем в двух частях, ненадолго прервавшись, когда Робби уснул. Когда к нам присоединилась Ли, я как раз подходил к концу своего рассказа и брал с Энн клятву о неразглашении, а затем ее дала и Ли в обмен на то, что я начну с самого начала, а потом поведаю концовку им обеим.

– Это что-то на грани фантастики, – сказала Ли.

– Что именно? – спросил я.

– Да… Всё, просто всё. Она правда думает, что ты ей поверишь? Что попадешься на ее историю? Все ведь ясно: она придумывает на ходу.

Робби поднял сосновую шишку и поднес ее ко рту.

– Робби, – крикнул я, – не ешь, пожалуйста, шишку.

Он не обратил на меня никакого внимания и отправил шишку в рот. Я вскочил со скамейки, в два шага пересек двор и вынул ее у него изо рта. Вздрогнув, он поднял на меня взгляд.

– Когда папа говорит, что нельзя есть шишку, нельзя есть шишку, – отчитал я его, бросая шишку за деревья. Он тут же разрыдался. Энн поспешила к нему.

– Он еще ребенок, – бросила она, поднимая Робби на руки.

– Он должен научиться делать то, что я ему говорю.

Энн промолчала.

– Тебе не кажется, что это безумие? – спросила Ли, когда мы втроем вернулись к столу. – Серьезно, как Веронике могло прийти в голову, что ей это сойдет с рук?

Она обратилась к Энн, которая усадила Робби на колени.

– Не знаю, – сказала Энн.

– Не похоже, чтобы она выдумывала, – сказал я. – По крайней мере, она верит, что все так и было.

– Призраки? Видения? Проклятия? – спроси-ла Ли.

Я пожал плечами.

– Почему бы и нет.

– Ты говоришь так только потому, что сам пишешь про эту чушь.

Уязвленный комментарием, я не удостоил ее ответом, но почувствовал, как краснеют щеки. Меня спас Робби, который опрокинул стакан Энн.

– Робби! – воскликнул я.

Он потер получившуюся лужицу ладошками, и она растеклась по столу. Я повторил:

– Робби!

– Ничего страшного, – вмешалась Энн, потянувшись за салфеткой.

– А вот и нет. Он должен меня слушаться.

– Господи, – не выдержала Энн, – сколько ему, по-твоему, лет?

– Ладно, – заявила Ли, вставая из-за стола и подходя к Энн и Робби, который потянул к ней свои мокрые ладошки. – Ты прелесть, крошка, просто прелесть. Какой же ты замечательный мальчик.

Она подхватила его под руки и подняла вверх.

– Давай ты пойдешь с тетей Ли в дом, и мы что-нибудь там с тобой придумаем, а мамочка и папочка пойдут и прогуляются по пляжу.

– Все нормально, – начал было я.

– Идите, – настояла Ли, указав на свою машину. Робби повторил ее жест. – Ради бога, уж часик мы продержимся. Да, Робби?

Робби улыбнулся, и мы с Энн рассмеялись. Я посмотрел на свою жену.

– Хочешь на пляж?

– Было бы неплохо прогуляться.

Оставив посуду на Ли, мы проехали пару километров до ближайшего пляжа, Ньюкомб-Холлоу. Как только Робби понял, что мама уезжает, он начал хныкать, но Ли отвлекла его, покачивая на ногах и напевая бессмысленную песенку. За исключением фургона, красный цвет которого с годами потускнел до оттенка бледной лавы, на парковке пляжа не было ни одной машины. Океанский бриз загонял песок в трещинки в асфальте. Мы припарковались рядом с фургоном и направились к пляжу по зыбучему склону. Начался прилив, и Атлантический океан посылал длинные пенящиеся валы, с грохотом ударяющиеся о берег. Ни Энн, ни я не сказали ни слова с того момента, как встали из-за стола. Она свернула направо, и я пошел за ней.