Дом окон

– Потому что, милая, – произнес он, – я – его отец. Разве он не хотел бы связаться со мной?

Момент настал.

– Кажется, – начала я, – в вашу последнюю встречу ты отрекся от него.

Его передернуло:

– Да, отрекся.

Я молчала.

– Я совершил ошибку, – наконец, сказал Роджер. – Во мне говорила злость.

Знаешь, мы ведь тогда впервые заговорили о его отречении от Теда. Не говоря уже о том, что тогда он впервые признал свою ошибку. Пожалуй, при других обстоятельствах это стало бы важным событием. Тогда оно, конечно, было значительным, но его значение затмевалось контекстом ситуации. Я сказала:

– Ты был зол. Может, Тед это знал. Но ты так и не забрал свои слова обратно. Тед решил, что больше ты не считаешь его своим сыном. Я не хочу тебя обидеть, но с чего бы ему думать по-другому? Откуда он может знать, что он может обратиться к тебе – к нам?

Нахмурившись, Роджер ответил:

– У меня с Тедом есть незаконченное дело.

– Ну, – ответила я, – может, и есть. Но я не… Не знаю, лично я так не думаю. Тогда к чему приплетать меня? Или Тед пытается связаться со мной, заставляя меня чувствовать движение дома?

– Понимаешь, я не могу сказать с полной уверенностью, но осмелюсь предположить, что твои ощущения являются побочным эффектом от усилий Теда установить со мной контакт.

– Тогда почему они начались сразу, как я ступила в этот дом?

– Потому что, – ответил Роджер, – Тед пытался достучаться до меня с тех самых пор. Вероятнее всего, даже еще раньше. Ты вошла в дом в тот самый момент, когда у него это, наконец, получилось; точнее, когда его попытки начинали увенчиваться успехом. Должно быть, Дом неведомым образом оказал поддержку его усилиям; длительная связь с Тедом – с нами – помогла ему сосредоточить поток энергии. В конце концов, ты же никогда не замечала ничего подобного в свои предыдущие визиты. Как помнится, во время нашей тайной встречи ты ни словом не обмолвилась об этом.

– Так и есть, – призналась я. – А зачем все эти карты?

– Все, что ты здесь видишь, – ответил Роджер, – отражает мое желание понять смерть Теда. Если я хочу достигнуть того места, в котором он сейчас находится, то мне крайне важно узнать как можно больше об обстоятельствах, при которых он… покинул нас.

– Где же он, по-твоему? Все еще в Афганистане?

Роджер покачал головой.

– Не могу сказать наверняка. Хотя Кабул для Теда является таким же значимым местом, как и его… Назовем это его моментом вступления в загробную жизнь. Меня вряд ли можно назвать экспертом в данном вопросе, но предположу, что в данный момент Тед находится в месте, которое тибетские буддисты называют «бардо» – своего рода вестибюль жизни. Предполагается, что в этом месте человек отдаляется от мира иллюзий и уходит в вечность; однако случается, что душа человека оглядывается назад, на жизнь, оставшуюся позади.

– Тибетские буддисты?

– За последние недели, – ответил Роджер, – я ознакомился со многими религиозными традициями в надежде, что одна из них даст нам ключ к разгадке. В южном баптизме моих родителей и семьи мало что говорится о призраках и потустороннем. Существуют предостережения и похвалы для душ в раю, сожаления и искушения для душ в аду, но не более того. Как правило, фундаменталистские ответвления христианства не предполагают ничего за пределами того, что прописано в Библии. Католики, англиканцы и лютеране в этом смысле мыслят шире, но лишь предупреждают о демонах, которые маскируются под усопших. В целом христианская традиция очень сильно нервничает при появлении любого намека на то, что после смерти нас ждет что-то большее – или меньшее, тут уж как посмотреть, – чем те морковки на палках, которыми церковь завлекает своих последователей. Неспособность самой близкой мне веры указать местопребывание моего сына вынудила меня обратиться к другим источникам. Так я и вышел на тибетских буддистов.

Судя по описанию, бардо очень сильно напоминало Чистилище, но тогда у меня не было времени на продолжительные теологические дебаты. Вместо этого я сказала:

– Понятно. Тед сейчас пребывает в бардо, пытается связаться с тобой, чтобы вы завершили ваши незаконченные дела, – чтобы вы примирились, – и ты бы со спокойным сердцем его отпустил. Я правильно поняла? И что мы знаем об этом бардо? Мы можем ему как-то помочь?

– Не уверен. Углубляясь в подробности смерти Теда, я надеюсь повысить свою восприимчивость к его попыткам. Постараюсь, так сказать, настроиться на его частоту. Сложно сказать, удается ли мне это, но начал я совсем недавно. Но считаю, что успех зависит по большей части от усилий с другой стороны, от души, о которой идет речь. И работаем мы по графику Теда.