Дом Неба и Дыхания

Тритус был едва ли не самым молодым среди ведущих ночных ток-шоу. И невероятно крутым. Последнее вряд ли повлияло на выбор Ханта. Тритус любил порассуждать о богах и высших материях. Нет, ее выбор все-таки лучше.

– Слушать аудиокнигу, качаясь на тренажере, вдохновляет еще меньше, чем этот, как ты сказал, депресняк.

– Дело не во вдохновении, а в мышечной памяти. Мне нужно как-то провести время, пока я не почувствую, что позанимался достаточно.

– Придурок.

Брайс снова откусила от яблока и сменила композицию. Эту мелодию она впервые услышала в переполненном зале танцевального клуба «Белый ворон». Мелодия была довольно старой. Из нее сделали ремикс, изменив ритм на более зажигательный, зовущий танцевать.

– Пытаешься соблазнить меня этой музыкой? – улыбнулся Хант.

Брайс смотрела на него, жуя очередной кусок яблока. Зал был пуст. Но камеры…

– По-моему, это ты подкрался с явным намерением меня поласкать.

Ангел засмеялся, отчего по его шее поползла капелька пота, сверкая на фоне золотисто-коричневой кожи. Его ноздри раздулись, ощущая все жаркое и влажное вокруг.

Он сложил крылья и, не вынимая наушника, приблизился на шаг. Брайс слегка уперлась в полку, мрамор которой приятно холодил разгоряченную спину. Хант молча забрал у нее яблоко, смачно откусил и медленно положил огрызок на полку.

Брайс обдало жаркой волной.

– Здесь даже меньше уединенности, чем в моей спальне.

Хант подхватил ее за талию и одним легким движением усадил на полку. Губы прильнули к ее шее. Брайс выгнула спину. Хант свернул язык трубочкой, затем стал слизывать капельки пота.

– В таком случае, Куинлан, не будем поднимать шум.

По залу промелькнула молния. Брайс сразу догадалась: Хант оборвал провода камер и, скорее всего, заблокировал дверь стеной своей магической силы. Пусть. Сейчас ей хотелось лишь наслаждаться, чувствуя его язык у себя на коже. Хант лакомился ее потом и одновременно дразнил своими прикосновениями.

Ее руки сами скользнули ему в волосы, разметав потные пряди, пока пальцы не достигли затылка. Она подтянула его к себе. Хант приподнял голову, и его губы передвинулись от шеи к губам Брайс.

Брайс развела ноги пошире. Хант оказался у нее между ног, крепко прижавшись. Их языки встретились.

Она застонала. От него пахло яблоком, бурей и кедром – знакомыми запахами Ханта. Она терлась лобком о его вздыбившийся член. Спортивная одежда не скрывала ни его эрекцию, ни влажность, проступившую вокруг ее лобка.

Их языки переплелись. Хант убрал руки с ее талии, передвинув на ягодицы. Брайс застонала, когда его пальцы вжались в ягодицы и притянули ее ближе. Она обвила ногами его талию. Ей было не насладиться им, не прочувствовать всю глубину.

Хант не заметил, как его футболка оказалась на полу. Пальцы Брайс заскользили по его каменным мышцам: грудным, брюшным и спинным, торопясь потрогать их все.

На пол отправилась футболка Брайс. Хант впился зубами в соски ее великолепных грудей, вываливающихся из зеленовато-голубого спортивного лифчика, ткань которого казалась почти неоновой на фоне ее загорелой кожи.

Хант держал ее за талию, его мозоли царапали ей кожу. Брайс позволила разложить себя на мраморной полке. Она приподнялась на локтях. Хант чуть отпрянул, и его руки, задержавшись на ее грудях, передвинулись на потный живот.

Пальцы ангела взялись за пояс ее черных легинсов, но остановились. Он с молчаливой просьбой взглянул на Брайс.

В его глазах мелькнул черный огонь. Красота Ханта просто завораживала. А уж то, что выпирало из-под шортов…

– Да, Хел побери, – сказала она.

Хант хищно улыбнулся и приспустил легинсы. Обнажил ей талию, затем живот, добравшись до кружевной полосы трусиков аметистового цвета. Легинсы и трусики были мокрыми от пота. Ей не хотелось даже представлять, как все это пахло. Она открыла рот, чтобы сказать ему об этом, но Хант уже опустился на колени.

Он снял с нее кроссовки, затем носки и следом легинсы. Потом осторожно, с нежностью, взял ее за правую лодыжку, поцеловал и облизал это место. Передвинулся выше, к икре. Еще выше, к внутренней стороне колена.

Боги. Это непременно случится. Здесь, в домовом спортзале. Хант забаррикадировал дверь, но он не мог навести тень на окна, и каждый пролетающий мимо мог увидеть, чем они занимаются. Сейчас он уляжется на нее. Но ей это требовалось острее, чем когда-либо.

Язык Ханта чертил кружки на внутренней стороне ее правого бедра, подвигаясь все выше и выше, пока Брайс не охватила дрожь. Но его руки, взлетев вверх, зацепились за пояс трусиков. Хант поцеловал прикрытый трусиками лобок, вдохнул и… Она могла поклясться, он содрогнулся всем телом.

Брайс стала текучей. Она извивалась от желания. Хант тепло рассмеялся, утыкаясь в самое ее чувствительное место и продолжая целовать ее через ткань.

А потом он поцеловал ей левое бедро и двинулся вниз, попутно стягивая и трусики. Когда трусики были сняты, когда Брайс оказалась совсем голой, Хант раскинул крылья, заслонив ее от внешнего мира.

Только он мог ее видеть. Только он мог лакомиться ею.