Дом напротив

– Обычно я фотографировала, – добавила Элизабет.

В ближайшие несколько секунд никто из них не произнёс больше ни слова; обоим казалось, что они сказали что-то не то. И когда тишина самым неожиданным образом оказалась нарушена, в этом не было вины ни Джоэля, ни Элизабет. Раздался треск, сильный и резкий, как пистолетный выстрел.

ПАНГ!

Джоэль вздрогнул. Элизабет замерла.

– Что это? – спросил он.

Она стояла с расширенными от ужаса глазами, качаясь и прижимая руки к груди. Джоэль вскочил с дивана и направился в холл, откуда шёл звук.

– Не открывай, – умоляюще прошептала она, и тогда он понял, что это был дверной молоток.

Опять удары. Три раза.

ПАНГ! ПАНГ! ПАНГ!

– Перестань, перестань, перестань, – прохныкала Элизабет.

Джоэль не понимал, почему она не подходит к двери.

– Вы не знаете, кто это?

Она замотала головой.

Дверной молоток ударил опять.

ПАНГ! ПАНГ! ПАНГ!

– Перестань! Перестань! Перестань!

Джоэль пересёк холл.

– Не открывай, – повторила она, но на этот раз он не стал медлить. Он хотел избавиться от этого звука. Для её же блага. Он видел, что от него ей делалось всё хуже и хуже.

Джоэль прильнул к дверному глазку, но никого не увидел и потянулся к замку.

– Нет!

Она защёлкнула замок прямо перед его носом.

– Там никого нет, – сказал Джоэль, но замок в покое всё-таки оставил.

Он опять приник к глазку и посмотрел наружу. Внимание привлёк качавшийся в саду куст, и тогда он понял, что тем, кто стучал в дверь, был он сам. Не сегодняшний, а тот, другой Джоэль, шесть лет назад. Теперь то же, что и он тогда, проделали какие-то другие мальчишки, которым сейчас столько же лет, сколько тогда ему. Сегодня они – довольные, опьянённые смесью ужаса, облегчения и гордости, а завтра – короли школьного двора. Точь-в-точь как случилось с ним.

Джоэль отступил от двери и повернулся, чтобы попросить прощения, но Элизабет в холле не было. Не оказалось её и в салоне. И на кухне.

Он обошёл весь нижний этаж и наконец решил, что на сегодня её стоит оставить в покое.

Джоэль поставил фотоальбом обратно на полку и отнёс чашку на кухню. Он уже собирался уйти, когда Элизабет вдруг появилась.

– Спасибо за чай, – поблагодарил он.

Джоэль не испытывал никакого желания объяснять ей, кто стучал, зачем стучал и откуда он это знал, но Элизабет, казалось, уже успела забыть о происшествии.

В руках она держала фотографию.

– Это я.

Трёхлетний Джонатан и шестилетний Хенрик стояли в сугробе в обнимку с санками, одетые в зимние комбинезоны с бобровыми воротниками. Позади них стояла Элизабет.

Джоэль засмеялся и показал на её длинные завитые волосы на снимке.

– Какая у вас странная причёска.

Она снова смотрела не на фотографию, а на мальчика. Взгляд был пронзительный, и Джоэль насупился.

– Что?

– Ты немного похож на него.

– А?

– Или не похож. У вас цвет волос разный. И ещё он зачёсывал их вот так.

Элизабет потянулась к его голове, но на полпути передумала и убрала руку.

Джоэль приблизился к ней на шаг.

– Что вы хотели показать?

– Ничего.

Он взял её руку и притянул к своей голове.

– Что вы хотели показать? – повторил он.

Её пальцы слегка подрагивали в его руке, он отпустил их, и они повисли в воздухе. И затем она осторожно, едва касаясь его волос, зачесала чёлку вперёд так, что она упала ему на лицо и скрыла один глаз.

– У вас одинаковые глаза, – сказала она.

Подкидыш

На часах было уже одиннадцать вечера, когда Хелена наконец-то переступила порог своего дома, валясь с ног от усталости после длинного рабочего дня. Начинались новые трёхнедельные курсы, и первый день становился для неё всегда самым тяжёлым, потому что требовалось разместить новую партию прибывших. Заселение не вызывало проблем, если слушатели курсов не были знакомы друг с другом; их размещали исходя из пола и возраста, по двое в комнате. В этот раз так не получилось. Слушатели хорошо знали друг друга и уже заранее решили (причём мнения разнились), кто с кем будет делить комнату. И, что хуже всего, прибыли они все поздно и, как выяснилось, ничего не ели в дороге. Хелене пришлось срочно самой наколдовывать ужин, что было не так-то легко сделать в Уддвикене в полдесятого вечера. Её хватило только на бутерброды, и многие из прибывших остались этим жутко недовольны.

Теперь одна лишь мысль о готовке наводила на Хелену тоску.

– Ты поел что-нибудь, дружок? – спросила она Джоэля, который лежал на диване в гостиной и смотрел телевизор.

Он кивнул, и она облегчённо вздохнула: половина проблем отпала сама собой. Но оставался ещё один вопрос.

– А София ела?

– Я не знаю.

Хелена, задрав голову, крикнула в потолок:

– София!

Ещё раньше, чем вопрос был задан, София решила выбрать оборонительную позицию.

– ЧТО?!

– Ты поела?

Ответом сверху была тишина. Надежды Хелены развеялись как дым: София снова не ела ничего.

Она попыталась сказать что-то ещё, но тут голос Софии раздался снова.

– Ты постирала мою голубую блузку, как я тебя просила?

– Извини, старушка, совсем из головы вылетело!

– НО ОНА НУЖНА МНЕ ЗАВТРА С УТРА!

Чтобы не сорваться, Хелена начала считать шёпотом до десяти. Она как раз дошла да семи, когда сверху прозвучало: