Дом на краю ночи

– Мальчики могут закончить школу на материке, – говорил он Марии-Грации. – А ты могла бы установить в баре кондиционер и телевизор – лучше, чем у Арканджело.

За годы модернизации на Кастелламаре появилось много иностранных диковин, включая телевидение. Паромщик Бепе заработал столько денег на своем пароме, что не придумал ничего лучше, чем потратить их на телевизор, который он приобрел в магазине электротоваров в Сиракузе. Он перевез его через море в ящике, набитом смятыми газетами, словно археологическую реликвию. Рабочие, приехавшие с материка, установили антенну на крыше его голубого дома за церковью, и теперь жители острова собирались в старой гостиной матери Бепе среди бархатных занавесей и статуэток скорбных святых, дабы посмотреть, как черно-белые иностранцы мельтешат на экране, балаболя по-своему. («Я думала, они будут по-нашему говорить, – разочарованно протянула Агата-рыбачка. – Ну хоть парочка из них».)

Сидя на коленях у родителей перед телевизором Бепе, Серджо и Джузеппино наблюдали похороны американского президента синьора Кеннеди. Им обещали, что когда иностранцы, запустившие в космос ракеты, russi и americani, высадятся на Луне, это тоже покажут по телевизору. Мария-Грация дивилась, как на острове, где она собирала улиток и молола цикорий для «кофе», где Роберт явился из морской пучины и умирал без пенициллина, ее сыновья теперь увидят, как человека запускают в космос. Но видя мир только по телевизору Бепе и на газетных страницах, она изо всех сил старалась не представлять весь прочий мир, находившийся за пределами Кастелламаре, только в черно-белом цвете.

В баре теперь стоял аппарат для мороженого самой последней модели, холодильники прохладно гудели. Иногда туристы открывали дверцы холодильников и какое-то время стояли, наслаждаясь ледяными дуновениями их родного севера. Тем временем Бепе сменил свою моторку на большой современный паром Santa Maria del Mare грузоподъемностью в пять автомобилей.

Мечты жителей острова росли как миражи, становясь все безудержней и головокружительней.

– Может, нам открыть ночные клубы, как в Париже? – рассуждали молодые рыбаки, собравшись в углу бара. – Целый квартал, а не просто пару антикварных баров, где старичье стучит в домино. И настоящий магазин модной одежды, как в Милане.

Островитянам все сложнее было довольствоваться обычной одеждой, которую заказывали на материке и привозили в коричневой оберточной бумаге или покупали в хозяйственном магазине вдовы Валерии, где в витрине десятилетиями висели одни и те же выцветшие подштанники, пыльные носки и похоронные брюки.

Но что на острове в конце концов появилось, так это сберегательный банк.

Никто не помнил, чтобы на Кастелламаре когда-нибудь был свой банк. Обычно семья Арканджело давала соседям в долг деньги на починку крыши или покупку новой сети, а предки Пьерино установили в свое время систему своеобразного ростовщичества: одалживая суда и рыболовные сети рыбакам, потерявшим свои лодки, они забирали половину пойманной рыбы в уплату, ничем не рискуя. Родственники семейства Маццу, ныне покойные, давали напрокат похоронные костюмы по десять лир в час, зарабатывая на продолжительных поминках, принятых в девятнадцатом веке. Их затраты окупались двадцатикратно. И хотя все эти проявления капитализма бытовали на острове в прошлом, банк – совсем другое дело.

– Нам ничего такого не нужно, – сказала Агата-рыбачка. – Разве мы не обходились без всего этого?

Жители острова хранили сбережения в жестяных коробках (редко – под замком) и под матрасами. Расплатиться тунцом или оливковым маслом было в порядке вещей, даже обычнее, чем деньгами. У всех была крыша над головой и еда на столе. («Не то что у этих americani во время их Великой депрессии», – угрюмо заметила Агата-рыбачка.) Но теперь появился банк – со сверкающими окнами и золотыми дверными ручками, переделанный из старого дома Джезуины. С легким вызовом он сверкал на площади прямо напротив «Дома на краю ночи».

Все началось после смерти il conte. Старый враг Амедео тихо умер весной 1964-го, за рулем своего древнего авто. Восемь мужчин и три осла с трудом вытащили машину из канавы, в которую она съехала. Тело графа не пострадало, на нем не было ни единой царапины. Казалось, что он просто заснул за рулем.

Похоронили его со всеми почестями. Гроб несли герцоги и графы, прибывшие с материка, такие же, как и он, обломки уходящей эпохи. Его старый друг доктор произнес надгробную речь. У изголовья могилы одиноко, с сухими глазами, в старой траурной вуали стояла Кармела.