Дом на горе

Те поняли брата и с рыцарской стойкостью замерли у стены, дожидаясь, пока Марина с Варей с церемонным видом не сели за стол.

- Серёжа! - вдруг вспомнил Колька. - У нас же мёд есть… Полная банка.

- Раз такое дело… всё на стол мечи! - кивнул Сергей.

Не успели братья Ручьёвы и сёстры Балашовы приняться за ужин, как на пороге появился Фёдор Семёнович. Он был в брезентовом дождевике и с фонарём «летучая мышь» в руках - верный признак того, что наступили тёмные, ненастные вечера.

- Добрый вечер честной компании! - поздоровался учитель. - По какому же это случаю пир на весь мир?

Сергей поднялся ему навстречу:

- Как же это вы кстати, Фёдор Семёнович! Садитесь с нами… Костю завтра в комсомол принимают.

Он принял от учителя мокрый дождевик, подвернул огонь в фонаре и невольно подивился чутью, которое всегда вовремя приводит Фёдора Семёновича в дом к людям: в дни ли большого горя или радости, в час ли раздумья или сборов в дальнюю дорогу. Или, может, из дома на «школьной горе» учителю всё хорошо видно и он знает, у кого жизнь идёт сбивчиво, трудно, а у кого течёт плавно и ровно, словно полноводная река?..

Фёдор Семёнович сказал, что ужинать не будет, но горячего чаю выпьет с удовольствием, и присел к столу.

- Это правильно, что собрались! В комсомол один раз вступают… Событие на всю жизнь. - Учитель оглядел собравшихся за столом. - Что ж, Серёжа, надо будет брату в напутствие доброе слово сказать.

Сергей задумчиво посмотрел на Костю:

- Что ж тебе сказать, братец? Шагай! Рад за тебя. Сейчас комсомол… потом партия… Вся жизнь у тебя впереди. И живи ты честно, открыто, смело… Я вот сколько лет в комсомоле состоял и горжусь этим. И будь я в твоих годах, опять бы в комсомол записался. Минуты не раздумывал бы. Был бы наш отец жив, и он бы порадовался. Ведь отец как говорил; «Жизнь, она как река большая. Один на сухом месте отсиживается, в кусточках; другой у бережка барахтается, в осоке да в тине, боится, как бы не унесло, а третий на самую стремнину выгребает…»

- Правильные слова… Я их ребятам часто напоминаю! - подхватил слова Сергея учитель. - Сам-то Григорий Васильевич всегда на стремнину выходил, на главное течение. И вам так жить завещал… Я с ним на фронте встретился, в одном взводе служил. Довелось как-то нашей роте одну сопку атаковать перед Днепром. Трудная сопка! Восемь раз мы в атаку бросались, восемь раз откатывались. А на девятый вырвался вперёд наш сержант-коммунист, ваш отец, Григорий Ручьёв. В руке - красный флаг. «Ура, кричит, за Родину, вперёд!» Добежал до вершины и упал. А красный флаг не выпустил - горит он, полощется… Тут мы и ринулись в штыковую, выбили немца из траншеи… Потом похоронили вашего отца на этой же земле, где он погиб, а сопку так и назвали: «Сопка Ручьёва».

Учитель умолк.

Костя давно отодвинул чашку с чаем и не мигая смотрел на учителя.

- Фёдор Семёнович, - тихо спросила Варя, - а сейчас эта сопка как называется?

- Сказать трудно, но думаю, что именем Ручьёва. У нас таких людей долго помнят.

…Посидев с часок у Ручьёвых, Фёдор Семёнович поднялся и стал прощаться: спешил в Почаево с докладом. Все поднялись и вышли его проводить.

На улице стояла кромешная тьма. Ветер налетал резкими порывами, то и дело менял своё направление и обдавал прохожих дождём не сверху, а откуда-то сбоку или снизу. Тревожно скрипели стволы деревьев; голые ветви то замирали в молчании, то с яростью хотели размести нависшую над землёй дождевую хмарь. Но раздавался слабый треск, падало несколько обломившихся веток, и деревья замирали до нового порыва ветра.

- Наделает ветер беды! - сказал учитель, обращаясь к Сергею. - Надо бы людей в сад послать, подпорки под яблони поставить.

- Это верно, - согласился Сергей.

Учитель поднял капюшон дождевика, покрыл полой «летучую мышь» и скрылся в темноте.

- Серёжа, а ты помнишь своё сочинение про дождевик и фонарь? - спросила Марина.

- Какое сочинение? - заинтересовался Костя.

- Это ещё в пятом классе было. Нам тогда тему дали: «Осень». Сергей и написал. Я, кажется, до сих пор помню. «Появились первые признаки осени: поля опустели, деревья сбросили листья, журавли улетели на юг, Фёдор Семёнович стал появляться по вечерам в дождевике и с „летучей мышью“ в руках. Дождь льёт как из ведра, везде грязь по колени, а Фёдор Семёнович каждый вечер бывает в колхозе и никогда не опаздывает на собрания…» Так вместо осени и накатал твой братец две страницы про учителя… - со смехом закончила Марина.

- Будет тебе! - остановил её Сергей. - Все и забыли давно… Пойдём-ка сад проверим.

Марина и Сергей ушли.

Костя потянул Варю обратно в избу: хотелось ещё поговорить о завтрашнем дне.

- Нет-нет, - заспешила девочка, - мне домой нужно.

Костя обиделся:

- Можно подумать, что тебе у нас тоска смертная.

Варя принялась уверять, что это неправда, и даже согласилась вернуться в дом. Но разговор явно не клеился.