Дом Леви

Господин опять делает отрицающий жест:

– Большую глупость совершают эти своей забастовкой. В политике эта буйная братия ничего не смыслит. В конце концов, доведут систему до предела и докажут последним колеблющимся, что не чрезвычайные законы нам необходимы, а…

– А что?

– Нужна сильная личность, которая положит конец этим цирковым играм в государстве.

Гейнц откидывает голову, и доктор Функе улыбается, словно радуясь выражению лица Гейнца, возникшему под впечатлением его слов.

– Извините меня, господин… Леви, – адвокат встает с места, – я вынужден вас покинуть на несколько минут, мне надо перейти к тому столу и поприветствовать друзей, в противном случае они придут к нашему столу.

Гейнц краснеет. Понимает, что означает это пренебрежение и что это за друзья. «Отец прав. Не стоит склонять голову перед этими бесчинствующими глупцами. К черту все планы! Встану сейчас и уйду. Докажу этому надутому петуху, на что способен человек по имени Леви». – Гейнц чувствует огромное облегчение души, ощутившей собственное достоинство. – Встану и уйду. Будь что будет, я не унижу себя! Глупости… Не время демонстрировать гордость. Надо проглотить оскорбления, чтобы не проглотили моего имущества». Гейнц, собравшись духом, спокойно наблюдает за адвокатом доктором Функе, который продолжает беседовать с друзьями, словно забыв о существовании Гейнца. Наконец, возвращается к столу, лицо его сияет. Гейнц протягивает ему руку, указывая на часы.

– Час поздний, доктор Функе. Я тороплюсь.

– Понятно, понятно. Это друзья моей юности. Товарищи по фехтованию и каникулам. Изречение тех лет, извините меня, господин…Леви.

– Если так, перейдем к делу. – Голос Гейнца звучит резко и высокомерно. – Что с предложениями, которые я вам представил? Вы пытались прощупать их в заинтересованных кругах?

– Гм-м… – роняет господин Функе, лицо его замкнуто. Неожиданно с большим интересом смотрит в окно: две монашки встали в молитвенной позе на колени у памятника прусскому королю, и глаза их обращены на короля, скачущего на своем коне.

– Ха-ха, – посмеивается господин Функе, – интересно знать, что думают эти несчастные женщины, склонившись перед побеждающей мужской мощью. Поглядите-ка, господин… Леви, эта, слева, еще довольно молода, еще можно к ней скакать на величественном коне.

Господин Функе очень доволен собой. Смотрит маленькими своими глазками на двух монашек и всплескивает руками:

– Ха-ха! Несчастная беспомощная женщина возбуждает порой большее желание, чем ухоженная красавица. Не так ли, господин… Леви?

Пальцы Гейнца горят. «Черт, подери! Так бы вскочил и заткнул ему пасть. Язык кулака он поймет лучше, чем язык уговоров. Мой адвокат жаждет властвовать над беспомощными существами, которые сами жаждут увеличить свой рост за счет коня, скача на нем. Кони уже ждут на границе, уже слышно их ржание в стране. Ворота еще заперты, но они их прорвут. Все мы будем растоптаны их копытами. Бежать, бежать, пока не поздно! Но куда? Следует с ними примириться. От удара коня не умирают. Похромаем немного от раны в бедре, но…терпение, и рана медленно затянется. В конце концов, всадники сходят со своих коней».

– Господин, – Гейнц с необычной резкостью обращается к господину Функе, – если не ошибаюсь, я задал вам вопрос.

– Гм-м… – опять мямлит адвокат. – Господин… – адвокат понижает голос, – если не ошибаюсь, я представил вам определенные предложения и еще не получил ответа. В знак дружбы представил вам их. И у сильного характером человека есть иногда небольшие слабости. Можно понять, мы проводили вместе приятные вечера, да и фабрика ваша одна из почтенных по возрасту и значению в стране. Очень будет жаль, если такое предприятие, которое верно служило Германии столько лет, исчезнет, – господин Функе подмигивает Гейнцу.

– Господин Функе, в отношении ваших предложений, не я решаю последним. О таких далеко идущих изменениях на фабрике можно решить лишь на общем собрании семьи, которая является компаньоном во владении предприятием. Но это не мешает вам тем временем попытаться осуществить мое предложение. Естественно, вознаграждение, оплата за услуги… – теперь подмигивает Гейнц, – я знаю, что вы, господин Функе, верный адвокат и хорошо зарекомендовали себя среди членов Союза германской сталелитейной промышленности. Если это так, когда же вы сможете организовать по нашей просьбе встречу и переговоры в самой подходящей для этого атмосфере?

– Гм-м… – господин Функе усмехается.

– Надеюсь, что и в будущем вы окажете верную службу фабрике так же, как сослужили службу в достижении подписи под договором с городскими газовыми предприятиями. Само собой понятно, доктор, что я вам сердечно благодарен… Дружба и оплата дружбы.