Дом Леви

– Господи, еси на небеси, – взмолился Нахман, – бедный Бобби, начинает вещать, остановить его невозможно.

Не спрашивая, хочет ли вообще кто-то слушать его статью, Бобби делает серьезную мину и начинает читать:

– Правила поведения при чрезвычайном положении. Диктаторские полномочия правительства. Все это – вопиющие нарушения конституции республики!

– Точнее нельзя сказать! – прерывает его Рахели. – Открыл Америку.

Но это не останавливает Бобби:

– Запрет собраний и демонстраций, сокращение заработной платы рабочих…

– Бобби, хочешь услышать отличный анекдот, – сердечно спрашивает его Джульетта, – о человеке, который рассказывает историю, рассказывает и рассказывает, но никто его не слушает. Хочешь услышать этот анекдот?

– Окончательно ясно, что правительство передало власть владельцам картелей и трестов. И кто они, эти, власть предержащие? Сообщники Гитлера. И если…

– Бобби, анекдот…

– Сейчас нет. Я занят. Расскажешь мне потом. – И Бобби продолжает читать, как ни в чем, ни бывало.

Кухня пустеет. Даже Ромео откладывает кисть и дезертирует. Но Бобби ни на что не обращает внимания, стоит и читает. Белла, смеясь, подходит к нему:

– Бобби, хватит на сегодня. Статья слишком длинная, чтобы усвоить ее за один раз.

– Верно, – говорит Бобби, – статья написана немного сложно. Крепись и мужайся! – Сворачивает лист и уходит.

В кухне только Белла и Джульетта.

– Осень пришла, – говорит Джульетта.

– Да, пришла, – соглашается Белла.

– В моем ватном пальто образовалась большая дыра.

– Что можно сделать? – равнодушно реагирует Белла, являющаяся казначеем Движения.

– Погоди, – продолжает Джульетта, как бы сам себе, – ветер войдет в эту дыру и оттуда же выйдет. Но совсем не так в кассе, насколько я понимаю, оттуда деньги выходят, но не возвращаются, не так ли, Белла?

– Так точно.

Белла собирается оставить кухню.

– Погоди, Белла, погоди минуту.

– Ну?

– Белла, я вижу, у тебя большая беда.

– Беда – что вдруг?

– Просто так. Вижу это своими глазами. Хочу тебе напомнить, Белла, что мы были всегда верными друзьями, и если тебя постигла беда, всегда можно найти выход, чтобы от нее избавиться, и если тебе еще нужна моя помощь, я готов тебе ее оказать.

Белла приближается к Джульетте.

– Ты прав, я в большом смятении. Но помочь мне ты не сможешь. Даже ты. Сама я должна найти выход. Но ты прав, – беды приходят и уходят. И я опять стану такой, какой была вчера и позавчера. Не стоит об этом так много говорить.

– Не хочешь говорить, ну, и ладно, очевидно, этому есть причина. Но ты пойдешь со мной завтра – организовать детей?

– Нет, Джульетта, завтра я вернусь в дом родителей. Попрошу две недели отпуска. Я знаю, Джульетта, что это не самые лучшие дни – скрываться в убежище отчего дома. Но поверь мне, нет у меня иного выхода, никакого выхода нет у меня.

– Я верю тебе, Белла. Знаю, что ты вернешься к нам. О нас не беспокойся. Эти безумные дни продлятся и после двух недель, и мы еще тогда успеем организовать детей. Ладно, Белла, выше голову! Все будет хорошо.

– Я верю в это, Джульетта.

Помолчали. Стоят они друг напротив друга, не в силах расстаться. Глаза их обращаются к окну. Уже стемнело. Буря мобилизовала все свои воинства и провозглашает свои права диким воем. Облака дождя обволакивают фонари, как большие летучие мыши. Электрические провода между фонарями раскачиваются, как безумные, над мостовыми. Ветви деревьев борются с одолевающим их ветром, который сильнее их, обламываются и волокутся по земле, как военные трофеи.

Глава седьмая

– Филипп придет? – Иоанна вошла в кухню. Она одета в бархатное платье красного цвета с белым чистейшим воротничком. В руках держит гребешок, щетку и широкую алую шелковую ленту. За ней тянется Бумба, руки в карманах, глаза удивленно изучают нарядившуюся сестру.

– Божья коровка! – Радуется Бумба кличке, которую придумал для Иоанны. – Красная в черную крапинку.

– Заткнись! Фрида, причеши меня, я хочу подняться к Филиппу и отцу.

– Доктор Ласкер сообщил, что сегодня не придет, – с большой горечью отвечает Фрида.

– Ну, тогда поговорю с отцом. Причеши меня, пожалуйста.

С большим усердием Фрида трудится над черными косами Иоанны. Голова ее раскачивается. Сильные руки Фриды погружают гребешок и щетку, как весла, в волосы Иоанны.

– Ой!

– Конские волосы, – скрежещет зубами Фрида и тянет за пряди.

– Чернее чернил, – пританцовывает Бумба, – конский волос вырос у божьей коровки. Чернила! Чернила!

– Заткнись! У меня хотя бы волосы черные, а ты – рыжий.

– Не так уж у меня это видно, правда, Фрида?

– Верно, дорогой. – Бумба – ее любимчик, и никаких дефектов она в нем не видит.

– Ой!

– Иоанна! – Фрида еще более хмурится, продолжая грести двумя веслами в шевелюре девочки. – Что я видела сегодня утром? Твоя ночная рубашка черна, как будто ее намазали дегтем. Ты уже достаточно взрослая девочка, чтобы следить за своей ночной рубашкой.

– Это рубашка Изабеллы.

– Чья?

– Изабеллы.

– Изабеллы? Кто это? Где она проживает?

– Уже нигде не живет. Она умерла.

– Умерла? Господи, Боже праведный! Какое она имеет отношение к ночной рубашке?