Дом Хильди Гуд

— А, я припарковался за церковью.

«Боже», — подумала я. Фрэнки был прав. Питер Ньюболд вел себя как трусливый заяц.

Войдя в кабинет Питера, я огляделась, словно давно тут не была. Словно не заходила несколько часов назад. Питер закрыл за нами дверь, а я прошла по комнате и села в одно из кресел. Питер открыл маленький холодильник в углу кабинета.

— Хильди, хотите пить? — спросил он.

— Нет, спасибо.

— А я умираю от жажды. Думаю, все из-за бега, — сказал Питер, прижал горлышко бутылки к губам и шумно начал глотать. Потом повернулся ко мне с несколько смущенным выражением лица.

— Что-то не так? — спросила я, оглядываясь.

— Нет, ничего. — Питер рассмеялся. — Просто когда я веду терапию, я обычно сижу в этом кресле.

— А Это твое кресло? Хочешь, я пересяду?

— Нет-нет, не нужно, — сказал Питер и сел в кресло напротив меня. Я смотрела на него. Да, все правда, он планировал работать с Венди. Я видела это совершенно отчетливо.

— Значит, — сказала я, поглаживая ладонями кожаные подлокотники кресла, — тут и происходит вся магия, да?

Питер выдавил улыбку.

— Ну, я бы не называл это магией… — Ах да, наверное, это наука, — сказала я.

Питер пожал плечами.

— Или искусство? — продолжала я. — По радио в каком-то шоу говорили, что медицина скорее искусство, чем наука. Интересно, к психиатрии это относится?

Питер промолчал.

— Как думаешь? То, чем ты занимаешься, это своего рода искусство? — спросила я.

Питер посмотрел на меня и наконец ответил:

— Нет.

Я оглядела кабинет, потом посмотрела в окно. С моего места было видно, что происходит в церкви. Репетировал хор, как обычно, воскресным вечером. Из кабинета Питера я наконец-то разглядела, кто руководит хором. Люси Лоуден, преподаватель музыки в Вен-доверской академии. Она правой рукой отсчитывала такты, а губы очень отчетливо артикулировали слоги. Хористы смотрели то на нее, то на сборник гимнов в руках. Я вспомнила милую миссис Хауэлл, как она учила меня держать ноты. Как помогла мне однажды и подшила кайму на воскресной юбке — иголка с ниткой всегда хранились у нее в столе. Как она легонько сжимала мое плечо, проходя мимо в классе воскресной школы.

— Так ты продашь дом, в котором твоя семья жила… четыре поколения, да?

— Три.

— Только три?

— Да.

Я снова повернулась к нему и кивнула. Питер выглядел совсем изможденным. Мне понравилось расстояние между креслами. Хорошая дистанция для чтения. Тетя Пег всегда сажала посетителей (она говорила «клиентов») не слишком близко, но и не слишком далеко. Десять — двенадцать футов — лучшая дистанция. Если дальше — тете было трудно читать их. Если ближе, они могут не удержать себя в руках.

«Иногда они готовы свернуться клубочком у тебя на коленях, — говорила мне тетя. — Люди бывают чересчур эмоциональны, и лучше оставить между вами какое-то расстояние».

— Есть какой-то стандарт — как ставить кресла в таких кабинетах? У психотерапевтов? — спросила я.

— Что?

— Я знаю, что раньше люди лежали на кушетке, отвернувшись. Теперь, как я понимаю, принято сидеть лицом к лицу с пациентом. Просто интересно, есть ли какое-то рекомендуемое расстояние между пациентом и психотерапевтом.

— Вообще-то есть. Точно не назову, но приблизительно как здесь. Нужно, чтобы… да о чем мы говорим?

— Нет, мне правда интересно.

— Ну, есть целая наука по поводу среды терапевтического кабинета. Разумеется, пациент должен чувствовать себя в безопасности. Не должно быть ничего отвлекающего. Обычно человек мало что замечает в кабинете, пока не побывает там несколько раз. Зато потом так привыкает, что начинает замечать малейшие перемены. Например, если цветок передвинули на столе. Пациенту важно чувствовать, что он в безопасном месте — только тогда терапия пойдет удачно.

— М-м. — Я кивнула головой. — Ты ведь знал мою тетю Пег?

— Конечно, — ответил Питер. — Предсказательница. Ее все знали. Мама, по-моему, ходила к ней несколько раз, хотя обычно ни во что такое не верила. Папа говорил, что она бросает деньги на ветер. Он считал вашу тетю шарлатанкой. Надеюсь, вы не сердитесь, что я так говорю.

— Конечно, нет. Так многие считали, но она вовсе не была шарлатанкой. Она вовсе не пыталась нарочно практиковать обман и жульничество. Она действительно верила в свои экстрасенсорные силы, впрочем, у нее отлично получалось то, что ты описал тогда на вечеринке у Венди. Холодное чтение. Интуиция. Это все, конечно, фокусы, но она, полагаю, верила. Думаю, в этом разница. Шарлатан жульничает сознательно.

— Пожалуй, — кивнул Питер.

— Я знаю, что ты не шарлатан. Ты честно веришь, что действуешь в рамках науки, что годы учения позволяют тебе анализировать и предлагать решение, — но это еще одна разновидность холодного чтения. Могу поспорить: если сказать одно и то же дюжине случайно выбранных людей, предложить одно и то же решение, оно всем подойдет. Как гороскоп.

— Хильди, вы упрощаете. Иногда просто смешно. Годы практики и подготовка позволяют мне предлагать людям чуть больше, чем просто гороскоп.

Я кивнула. Он верил сам в себя.