Дом Хильди Гуд

Папа был на работе, мама — не знаю где, может, в больнице. Эдди и Фрэнки подсоединили шланг к наружному вентилю, но, открыв вентиль, обнаружили, что вода не идет. Отец Фрэнки был строителем, так что Фрэнки даже в тринадцать знал, где в подвале включается наружная линия. Вскоре мощный поток воды лился вниз по улице. Пока вода лилась, мы сидели в подвале. Пахло прачечной и сыростью и иногда котятами нашей Пятнашки, которых она приносила дважды в год. Нам не разрешалось приводить друзей домой, если взрослых нет, но в подвал залезать было можно, и в тот день нас набралось человек двенадцать.

Стоило нам забраться внутрь, Джадд начинал хныкать, что у него пальцы на руках и ногах так замерзли от мокрых насквозь варежек и носков, что он их не чувствует. Лиза, или кузина Джейн, или я держали его руки под струей теплой воды в рукомойнике в подвале и твердили Эдди, чтобы перестал обзываться крохой и педиком, ведь Джадду всего пять. В конце концов мальчишки отключили шланг, и мы начали ждать, когда вода замерзнет. Ждать пришлось недолго.

Был уже вечер, солнце скрылось за деревьями, и дорога в угасающем свете дня превратилась в белый склон со сверкающей посередине серебряной гоночной трассой, похожей на полоску стекла. Поднялся крик, кому ехать первому. Фрэнки и Эдди все это придумали, так что подразумевалось, что поедут они. Джадд ревел, пока ему тоже не позволили. Было решено, что они поедут втроем — Джадд, как начинка в бутерброде, между двумя старшими. Фрэнки, сидящий последним, попросил меня подтолкнуть.

«Со всей силы, Хильди», — сказал он, и я постаралась. Начав разгон, я вцепилась в плечи Фрэнка и побежала, толкая, толкая со всех сил; а когда сани выскочили на лед, не устояла на ногах — плюхнулась позади Фрэнки. Места там было достаточно. И мы помчались.

Тобогган и раньше летел быстро, но совсем не так. Мы неслись по Шляпной улице, и лед под нами звенел. Маленькие щербинки то и дело подкидывали тобогган в воздух, и, приземлившись, мы словно еще набирали скорость. Вопили все — Эдди, Джадд, Фрэнки и я. Мы вопили в унисон — восторженный, испуганный, радостный вопль возносился к небесам. Ветер высекал слезы из моих глаз, и я уткнулась лицом в спину Фрэнки. Мы летели быстрее, быстрее и быстрее. Внизу улица выравнивается, и пока трасса не была покрыта льдом, тобогган обычно постепенно тормозил задолго до светофора, до перекрестка с Атлантическим проспектом, главной улицей Вендоверского Кроссинга. Но вода из нашего' шланга достала до конца улицы, туда же летели и мы.

«Эдди, — завизжала я. — Останови нас!»

Мы все спустили ноги, однако они только скользили по льду. Дорога выровнялась, но мы летели, словно на реактивной тяге. Впереди по Атлантическому проспекту мчались легковушки и грузовики.

Решение пришло в голову нам всем одновременно. Эдди упал в одну сторону, Фрэнки и я — в другую; маленький Джадд был надежно прижат руками и ногами Фрэнка. Мы все спаслись, прыснув в стороны с тобоггана, который со скоростью света мелькнул через Атлантический проспект и влетел под «универсал» отца Бака Гарритти. Тобогган скользнул под переднее колесо, и машина пошла юзом через улицу, через тротуар — и в стеклянную витрину аптеки Аллена.

Сегодня, думаю, наверняка кто-нибудь подал бы в суд. В аварии, слава богу, никто не пострадал, но папа узнал обо всем в мгновение ока (рынок находился через два дома от аптеки — она теперь принадлежит крупной сети) и всыпал нам от души. Эдди, как старшему, досталось больше остальных. Мой папа врезал ему по лицу и колотил по голове, а остальные получили по задницам, но мы были так укутаны в зимние костюмы, что ревели, только чтобы он подумал, что нас измордовал. Кажется, папа швырял Фрэнка в снег и пугал, что позвонит его отцу.

«Вы все могли убиться, вы понимаете?» бушевал папа. Он готов был убить нас за то, что мы чуть не убились.

Наша бобслейная трасса стала легендой. Когда школа снова заработала, история стала обрастать подробностями, включая наш проезд под грузовиком перед самым столкновением, а Эдди придумывал разные подвиги — в одной версии он сдернул Джадда за наносекунду до того, как тобогган исчез под колесами. Эдди, правда, предпочитал не вспоминать, что они с Фрэнки не отключили водный вентиль, из-за чего наши трубы замерзли и лопнули; папе пришлось в ярости звонить Гетчеллам. Много лет спустя папа со смехом вспоминал Эту историю, хотя в те дни ему было не до смеха.

Когда я, погуляв с собаками, вернулась домой, Эмили стояла на кухне босиком, в спортивных штанах и майке.

— Доброе утро, — весело сказала я и легонько обняла ее.

— Мама, тут же холодно. Можно отопление прибавить?

Я пошла к термостату, но он показывал двадцать градусов — как мне нравится.

— Зима, — сказала я. — Надень свитер и носки, как нормальные люди.

— «Нормальные люди». Знаешь, как ужасно слушать от тебя, что я ненормальная?

— Ох, Эми! — Я рассмеялась, чтобы успокоить ее. — Это просто выражение. Я знаю, что ты нормальная.

Эмили вздохнула, потом улыбнулась и ответила:

— Знаю.

— Нашла кофе?

— Ага. — Эмили подняла кружку, из которой прихлебывала.