Дом яростных крыльев (ЛП)

Стрелы падают, точно зубочистки, а затем в корпус корабля ударяет волна. Она совсем не похожа на волну, сотворённую Марко и его воздушными фейри, но она заставляет судно накрениться, и мачта касается воды. Когда корабль выравнивается, половина фейри исчезает с палубы, упав в Марелюс, а другая половина встаёт на ноги вокруг человека, полностью облачённого в золото, и другого человека в бордовом и золотом одеянии с распущенными рыжими волосами.

— Почему армия Ворона не восстала? — спрашивает у Антони Сибилла.

Оба стоят со мной рядом, их глаза прикованы к разворачивающейся сцене, в то время как я не спускаю глаз с Юстуса Росси. Даже на этом расстоянии, я чувствую, что мой дед наблюдает за мной, осуждает меня.

— Потому что он должен произнести древние слова вслух, — объясняет Лазарус. — А сделать это он может только в человеческом обличье.

— Может быть, тогда ему стоит на минуту отвлечься и перевоплотиться, — говорит Сиб и снова ахает, когда появляется ещё больше огненных шаров, на этот раз с корабля Даргенто.

Вороны Лора как будто воспринимают это нападение как игру и отбивают пылающие сферы своими крыльями, направляя их на паруса обоих кораблей.

Один из них поджигает мачту королевского корабля; другой разрывает паруса на корабле Сильвиуса. И хотя фейри заливают огонь водой, суда превращаются в пылающие плоты.

— Как думаешь, сколько чистокровных фейри уже намочили свои штаны? — спрашивает Риккио у Маттиа, который бормочет:

— Не так много, как полуросликов.

— В королевской армии нет полуросликов, Матт. Мы недостаточно хороши для королевской стражи.

— Готово! — восклицает Таво. — Готово!

Что готово?

Я прищуриваюсь и замечаю одного из воронов Лора, который улетает от тонущего судна. Что-то золотое сверкает в его когтях.

Что-то золотое и…

Это…

Я покачиваюсь, и мой мир становится таким же чёрным, как тот ворон, что несёт голову короля.

ГЛАВА 79

Я прихожу в себя, когда Лор долетает до скалы и бросает к ногам Данте отрубленную голову Марко вместе с короной, запутавшейся в рассыпавшихся косичках монарха.

— О… мой… Бог, — произносит Сибилла, тяжело дыша, после чего разворачивается и бежит к дереву, где её начинает тошнить.

Я изучаю лицо Данте в поисках раскаяния, или отвращения, хоть чего-нибудь, но у этого мужчины такое бесстрастное и спокойное лицо, что мелкие волоски встают дыбом по всему моему телу. Он приседает и всматривается в янтарные глаза, которые уже подёрнулись смертью, после чего вынимает корону с изображением солнечных лучей из волос брата. Он вытирает её о свои белые штаны, испачканные пылью, и надевает себе на голову.

— Да здравствует Король! — провозглашает Гастон, а Таво и Габриэль отвешивают Данте поклоны и кричат от радости.

Я едва дышу, и уж тем более у меня нет сил кланяться. Если бы Лазарус всё еще не держал меня, я бы присоединилась к Сибилле у дерева.

Данте ловит мой взгляд в ярком полуденном свете.

— Спасибо, Фэллон.

Он как будто благодарит меня за смерть своего брата, но мне не нужна такая благодарность. Я отвожу взгляд в сторону, и мой желудок сдавливает словно тисками.

— Я никогда не забуду то, что ты сделала для меня. Для Люса.

Я даже не киваю. Я не говорю ни слова. Моё горло так сильно сдавливает ужас, что я не могу говорить.

— Нам надо идти. Наше королевство нас ждёт, Данте, — Таво запрыгивает на своего коня.

Я прищуриваюсь и смотрю на солдата, который, похоже, считает, что это он завладел короной.

— Нас? Люс принадлежит Данте и Лору, а не тебе.

Его янтарные глаза вспыхивают.

— Лору? И где же этот всемогущий ястреб? Выуживает из воды своих воинов?

Я моргаю и, отведя взгляд от ненавистного мне мужчины, перевожу его на море. Прищурившись, я ищу глазами чёрные перья. Или чёрный дым. Или то, во что превратился Небесный король. Когда я его не нахожу, я начинаю паниковать. Где он? Куда он делся? Если он ушёл, не попрощавшись, то я…

«И что ты сделаешь, Behach Éan?»

Звук его голоса успокаивает разбушевавшуюся мышцу, которая стучит за моими рёбрами.

«Очень на тебя разозлюсь».

«А-а… для разнообразия. Мне просто не терпится вернуться».

Уголки моих губ приподнимаются, но затем опускаются вниз, когда я, наконец, замечаю, как он поднимается из беспорядочных волн Марелюса вместе с телом, которое держат в когтях пять его воронов. Светлые волосы свисают с головы того, кого он несёт.

Несмотря на то, что в Люсе около миллиона блондинов, мне знакомо это тело.

Мне знакомы эти волосы.

Мне знакома эта рубашка цвета зелёного яблока.

На мои глаза наворачиваются слёзы.

— Сибилла!

— Что? — хрипит она.

— Сибилла!

Рыдания заглушают мой голос.

— Что?

— Сиб!

— О, Боги, что это, женщина?

— Фибус.

— У неё случился нервный срыв?

Шаги Сиб приближаются ко мне.

— Почему она выкрикивает имена разных людей?

Я указываю на бездыханное тело, которое болтается в когтях Лора.

Вздох срывается с губ Сиб.

— Что… Что… Это Фибус?

— Должно быть, он был на корабле Сильвиуса, — шепчу я.

— Но почему?