Читаем Дом горит, часы идут полностью

Так что жить можно. Никаких тебе революционных подвигов, но сытно и тепло.

Просто не узнать нашего героя. Вот бы так он был верен охранке или боевикам.

Нет, повезло только немочке. Лишь она в полной мере вкусила его преданности.

Существует фото их семейной идиллии. Явно взволнованные совместным плаванием, они появляются на берегу.

Два таких крупных самца. И Азеф хорошо упитанный, а жена просто в четыре обхвата.

Словом, равные партнеры. К тому же люди максимально близких занятий и пристрастий.

Она – певичка в ресторане, а он, как мы знаем, актер. Обе эти профессии предполагают игру.

Только дома они могут отдохнуть от публичности, стать теми, кем являются на самом деле.

Ох, и непростое это занятие. Все равно что друг перед другом оказаться без ничего.

Кстати, о габаритах. Не случайно искусству пения его супруга изменила с корсетным делом.

Не имела ли тут место корпоративность? Стремление встать на защиту друзей по телосложению.

Немочка так зашнурует, что все складки разгладятся. Безразмерный толстяк превращается в хорошо упитанного здоровяка.

Еще это уроки мужа. Как мы знаем, он и в жизни предпочитал не открывать, а прятать.

23.

Вот оказывается, что в нем таилось. Ни одна его женщина не подозревала такого.

Чтобы было приятней растворяться друг в друге, супруг придумал прозвища. Должно же быть что-то принадлежащее им одним.

– Муши, – произносит он.

– Муши-Пуши, – отвечает она.

Всякий революционер склонен к краткости, но здесь все же другое. Что-то вроде приглашающих взмахов крыльев.

Одни интонации чего стоят. Особенно когда кто-то из них приближается к букве “ш”.

С этой буквой прямо проваливаешься. Ухватишься за ее палочки и летишь вниз.

Это лучшие слова для нашептывания. Кажется, их создали для того, чтобы произносить на ушко.

Закроешь дверь в спальню, выключишь свет и в полной мере насладишься этим именем.

Дело не только в том, что это произносит он или она. Главное, тут есть какая-то важная правда.

Все же об Иване, Евгении или Евно Фишелевиче что-то понятно, а про Муши не скажешь ничего.

Только и ясно, что не мещанин и не аристократ, не еврей и не русский, не бедный и не богатый.

Евно Фишелевич и есть такой. Даже вместе с корсетной мастерской он – фигура ускользающая.

Вот Азеф и говорит: “Муши”. Мол, известно ли тебе, любимая и дорогая, кто я такой?

“Известно, известно!” – слышится в ее “Пуши”. Всегда готова быть продолжением твоего имени.

24.

Постепенно Азеф забывал свои псевдонимы. Все шло к тому, что они с супругой окончательно превратятся в Муши-Пуши.

Муши-Пуши – это новое целое. Состоящее, как уже сказано, из двух половин.

Вообще-то он на большее не претендует. Вполне счастлив в качестве приложения к супруге.

Свое дело ему уже не интересно. Когда она начнет сочинять корсеты, он устраивается рядом.

Увлекательное это занятие – корсет! Любопытно следить за тем, как из горы тряпок поднимается что-то вроде монумента.

Своего у Евно Фишелевича только аквариум. Интересно бывает наблюдать за рыбками.

Вот рыбки устремляются вперед. Словно верят, что впереди их ждут морские просторы.

Впрочем, самоубийства не происходит. Ровно за сантиметр до этой возможности они сворачивают в сторону.

Сразу на ум приходят наши либералы. Эти люди горят энтузиазмом до тех пор, пока им ничто не угрожает.

Конечно, все не так просто. Каково существовать, если твоя свобода ограничена с четырех сторон.

Когда они отвлекутся от гонки, то видят перед собой глаза. Кто-то по другую сторону их изучает.

Уж как Азефу это понятно! В последнее время он сам живет будто в аквариуме.

Все время ловит на себе внимательные взгляды. Словно он не обычный прохожий, а самый главный.

Как-то не тянет идти на прогулку. Если бы жена не настаивала, он бы не покидал квартиры.

Иногда подумает: уж не заболел ли он? Вряд ли столько людей им интересуется.

На всякий случай вспомнит опыт двойного агента. Решит, что излишняя осторожность не помешает.

Примет позу какой-нибудь гупии. Мол, двигаюсь по своему маршруту и безразличен к попыткам мне помешать.

Нет, сравнение неточное. Рыбка доберется до холмика или травинки и сразу к ним прильнет.

Где бы ему найти такое укрытие? Ну если только крепче прижаться к супруге.

Она и есть его холмик и травинка. Стоит руке коснуться ее корсета, и он уже не чувствует страха.

Вот ведь какие метаморфозы. Недавно он ощущал себя хозяином аквариума, а сейчас лишь одним из его представителей.

Тут можно вспомнить: “Что дозволено реб Мотлу, то Мотьке может лишь присниться”.

Так говорил его отец Фишель. Хотя местечковые евреи – люди непубличные, но больше всего они любят подводить итоги.

25.

Следующая остановка – Лысково. Здесь немалыми стараниями матери и отца Азеф появился на свет.

Как видите, скромность этих мест не помешала его рождению. “Не нужно быть высоким, – утверждал тот же Фишель, – чтобы быть великим”.

В общем, и хорошо, что местечко маленькое. Никакого резона устраивать здесь погромы.

Если кому-то это придет в голову, то развернуться негде. На всю округу лишь десять толстых перин.

У Азефов и вообще нечего перетряхивать. Только зря поднимешь облако пыли.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии

Все жанры