Дом горит, часы идут

Дом горит, часы идут

Документальный роман

Эта книга не была бы написана, если бы не большой труд С. Н. Левицкой, в 1950-1960-е годы впервые заинтересовавшейся судьбой Н. И. Блинова. Самая сердечная признательность ученику Левицкой Е. В. Таланову за возможность ознакомления с неопубликованными рукописями, письмами и фотографиями. Также выражаю благодарность за предоставленные материалы, помощь и поддержку В. В. Блажесу, Д. Р. Зельдовичу, А. Я. Лапидус, Е. В. Тимиряеву, М. С. Фаттахутдиновой.

Памяти Марины

Отступление перед началом

1.

Мало что остается от детства. Ну если только что-то совершенно неважное.

Поднимешься на чердак на даче, а там тебя заждалась пластмассовая лопатка.

Возьмешь в руки лопатку, взгрустнешь. Вспомнишь, сколько разного рода сооружений построено с ее помощью.

Где они, эти замки и дворцы? Там, где все, что создано из песка и воздуха. Существует же где-то кладбище несбывшихся надежд.

Если наше с вами детство растворилось без следа, то что говорить о юных годах житомирца Коли Блинова?

Могло что-то уберечься на чердаке, но только где тот чердак? Ведь и дома, где он когда-то жил, давным-давно нет.

От короткой и бурной Колиной жизни осталось несколько коричневых конвертов с бумагами и фотографиями.

Как сказал поэт, немного дыма и немного пепла… Впрочем, есть здесь документы достаточно примечательные.

Вот поздравление ко дню маминого Ангела. Берешь в руки плотный картонный квадрат и сразу представляешь молодого человека.

Скорее, он не сам это сочинял, а списывал с какого-то образца. Если что-то говорит о нем лично, то лишь грамматические ошибки.

Да, еще отменный почерк. С такими ветвистыми “л” и “н” далеко пойдешь, а уж отличником станешь непременно.

Сразу скажем, что Коля никогда не хотел для себя преимуществ. Буквы у него ветвились только потому, что это красиво.

“Дорогая мама, поздравляю тебя с днем Ангела, и отдуши желаю тебе всего хорошего”.

Именно “отдуши”. Будто не описка, а проговорка. Словно признание в том, что его душа не существует сама по себе.

На этом Коля не остановился, и опять вышло “отдуши”. Вроде все слова по отдельности, а читаются залпом.

“С днем Ангела поздравляю, всего лучшего желаю, и учиться обещаю”.

2.

Ох, не хочется пририсовывать Коле лишние пятерки. Тем более что на этот счет тоже имеется документ.

Бумага толстая-толстая. Как видно, в тайном расчете на то, что ее окантуют в раму и повесят на стену.

Называется: “Свидетельство об успехах и поведении воспитанника Житомирской гимназии”.

Видите, успехах. Значит, уже в те времена хорошие отметки почитались чем-то вроде выигрыша в лотерее.

Не случилось у Коли большого везения. Если встречаются четверки, то в плотном окружении троек.

Напротив каждой графы – подпись “классного наставника”, а также “родителей или заступающих на их место”.

Был бы жив Иван Петрович, это была бы его обязанность, но он умер тогда, когда мальчику едва исполнилось полгода.

Так что остается рассматривать фотографии. Размышлять над тем, есть ли связь между короткой жизнью и пышными усами.

Когда человек заводит на лице такое хозяйство, то он собирается жить долго. Поэтому, скорее всего, тут какое-то недоразумение.

После смерти отца все права перешли к матери. В том числе и право расписываться в знак согласия с отметками сына.

Примечательная, надо сказать, закорючка. Другие автографы буквально промелькнули, а эта прочно утвердилась на своем месте.

Уже никто не узнает, чьи фамилии рядом, а тут сразу видно: “Мария Блинова”.

Притом не легкомысленными фиолетовыми чернилами, а самыми что ни на есть черными, под цвет ее вдовьего наряда.

3.

Иногда дело не в толщине страницы, а просто случай. Какой-то сбой произошел в мировых сферах, и бумага смогла проскользнуть.

Почему такой фарт “талону к удостоверению № 904, выданному ученику… для получения скидки с билета III класса…”?

Удивительно? Еще как! Ведь даже страна, где когда-то пользовались этой скидкой, называется по-другому.

Казалось бы, такая мелочь – первый кандидат на вылет, а ее ничто не берет. Можно представить, в каких передрягах она побывала.

Поначалу имела место забывчивость. При выходе из вагона Коля билеты выбрасывал, но тут его что-то отвлекло.

Прочие обстоятельства тоже миновали этот листок. Другие бумаги так разбросало, что концов не найти, а она выплыла.

Попытаемся вообразить целое по детали. Сперва представим зимний украинский денек, а потом перейдем к паровозу.

Сдвинуться с места этой громадине нелегко. Смотрит своими глазками-фарами и словно размышляет.

Вроде как сомневается: для чего куда-то стремиться? не правильней ли переждать на запасном пути?

Так разволнуется, что по самые окна заберется в клубы пара. Будто спрячется в этом облаке от самого себя.

При этом одышка почти предсмертная. С тяжелыми хрипами и ознобом по всему длинному телу.

Понедужит какое-то время, а потом резко очухается.

Чух-чух, чух-чух… Быстрей и быстрей. Гудок уже не тревожный, а веселый, напоминающий разбойный посвист.

На улице холодно, а Коле тепло. Благодаря счастливой скидке в один рубль он наслаждается видом из окна.