Дом, где исполняются мечты

— А по-другому ты как-то не понимаешь! — гремел Стрельцов, раздосадованный донельзя. — Ты же специально уверила меня, что согласна с Машкиным переездом и чтобы она в Москве побыла, тогда уже задумав забрать ее оттуда! По-твоему, это похоже на то, что нам удалось договориться?

— Какой суд, Стрельцов! — возмутилась Марина.

— Российской Федерации по семейным делам, — «разъяснил» Игнат. — Доверять тебе я теперь не могу, потому не вижу иного исхода.

— Но это невозможно! — возродилась новой порцией предъяв она. — Я не допущу никакого суда! Да ты что?

— А ты уверена, что меня должно волновать твое мнение? Мое, как выяснилось, тебя не интересует. Поэтому спрашивать тебя я не намерен, мои юристы подадут иск в ближайшее время.

— Идиотизм какой-то! Ты не можешь говорить это всерьез! — струхнула она.

— Марин, — устало отозвался Стрельцов, — меня достали твои наезды и необоснованные обвинения непонятно в чем. Я предупреждал: еще раз обратишься ко мне в подобном тоне, я прекращаю общение с тобой. Делай что хочешь, можешь забирать Машку, можешь истерить, мне уже безразлично. Я подаю в суд и надеюсь больше с тобой ничего не обсуждать напрямую. Давно надо было это сделать.

— Подожди! Ну, может, я перегнула! — поспешила уговорить его Марина. — Но ты же понимаешь, как я за нее волнуюсь! Хорошо, давай я сейчас вернусь, мы встретимся и поговорим.

— Нет, — отказался Стрельцов. — Наговорился уже по горло! Более не намерен.

— Не надо так, Игнат! — попросила Марина. — Я понимаю, тебя задело мое решение забрать Машку, не посоветовавшись с тобой!

Господи, дай терпение! «Не посоветовавшись!» — он что, на имбецила похож?

Она его молчание расценила по-своему и какие-то выводы сделала, недоступные пониманию Стрельцова, услышавшего следующее ее заявление в режиме делового совещания:

— Я вылетаю первым же рейсом. Мария останется здесь до приезда деда. Как прилечу, позвоню, встретимся, обговорим все, — и, чтобы не услышать его повторный отказ, нажала кнопку отбоя.

Стрельцов, в который уже раз за день, швырнул многострадальную трубку на стол, смачно выругавшись.

Остается порадоваться тому факту, что они давно в разводе.

Да, он не принимал каждодневного постоянного участия в воспитании Машки. Но жизнь сложилась как сложилась, что ж поделаешь! Он не убегал от этих проблем осмысленно, он просто не задумывался об этой стороне жизни в тот период времени.

И с Мариной развелся, потому что в один момент понял, что жена ему чужая. Так бывает. И тут тоже ничего не поделаешь!

Он допустил одну существенную ошибку — обвиняя себя в том, что не сумел ни создать толком, ни сохранить семью, чувствуя вину перед дочерью, позволил первые полгода после развода Марине упрекать его, особо не останавливая ее высказывания.

Когда же они приняли извращенную форму вечного обвинения, пропитанного плохо скрываемой надменностью и истерией, он постарался не обращать внимания, лишний раз не отвечал на ее звонки, а должен был раз и навсегда прекратить такую форму общения.

И тихо, но с нарастающей динамикой заводился, как пружина башенных часов. А с какой, собственно, козы ты меня пилишь? Рацуху о разводе толкнула сама и настаивала на нем. Ты что, девочка осьмнадцати годов и не понимаешь, чем чреваты такие наезды на мужика? Нет? Какие претензии?

Но поставить Марину на место Стрельцов припозднился. Его полугодовое самобичевание уверило бывшую жену в безнаказанной возможности выражать вечные претензии тоном распоясавшейся недовольной барыни. Однажды он сорвался, послал ее подальше по весьма конкретному «адресу», не отвечал на звонки месяц-другой, общаясь только с дочерью.

«Кровосос» задыхался без допинга. И Марина пришла к нему на работу под каким-то надуманным предлогом с явной подсознательной целью — восстановить «диалог» в прежнем режиме.

В прежнем у нее не получилось.

Игнат Дмитриевич Стрельцов за пару месяцев передыха научился оберегать свою нервную систему от «вампирного» посещения. Теперь уж обрывал на полуслове, когда она расходилась, или просто отключал телефон в моменты произнесения ею наивысших претензий, или не отвечал вовсе на звонки.

Отец как-то сказал ему мудрую вещь, когда стал невольным свидетелем разговора Игната по телефону с бывшей женой:

— Это оттого, что ты не обзавелся новой семьей. То, что ты выслушиваешь ее нотации, поддерживаешь материально, полностью содержишь Машу и до сих пор не женился, дает Марине ошибочную уверенность, что ты все еще принадлежишь ей. При таком раскладе и муж не нужен. Зачем? Свои амбиции она вполне оттачивает на тебе, и при этом ничего не надо делать и давать взамен.

История с Машкиным побегом и беременностью дала Марине еще один повод для попытки восстановить прежнее «донорство» Стрельцова.