Дом, где исполняются мечты

— Кажется, ты собираешься стать матерью? — строго, но негромко спросила бабушка, и от этой негромкости становилось страшновато. — Так вот посмотри, что приходится выносить и терпеть матерям! Ты думаешь, твоей маме доставляет удовольствие выслушивать, как ты оскорбляешь и поносишь ее? Как, не стесняясь окружающих, унижаешь ее, выставляя в неблаговидном свете? И ради этого удовольствия, рискуя подвергнуться очередным унижениям, она примчалась сюда? Поставь себя на ее место! Ты думаешь, что, когда твоему ребенку будет пятнадцать лет, он не скажет тебе: «Ты отстой и не догоняешь жизни»? Ошибаешься! Тебе сторицей вернется все, что ты вытворяешь сейчас с матерью. У тебя прекрасная мать, которая все силы свои, жизнь тебе отдавала, которая любит тебя и страшно беспокоится о тебе. А ты отвечаешь ей грязным хамством! Ты даже не пытаешься с ней договориться, услышать ее по-настоящему. Если ты считаешь себя взрослой и умной, постарайся без истерик и конфронтации, спокойно объяснить свою позицию.

— Фенечка, тетя Инга! — запричитала Машка ребенком перепуганным. — Я же ничего такого не хотела и не имела в виду! Я не собиралась ее унижать и как-то там выставлять в свете!

— Да? — звенела металлом голоса Фенечка. — А нам откуда это известно? Со стороны все выглядит как унижение и оскорбление матери!

Девчонка расплакалась, не замечая слез, переведя вопрошающе-испуганный взгляд с Фенечки на Ингу.

— Я бы тоже рванула, будь я на ее месте, — ответила Инга на немой Машкин вопрос и просьбу о поддержке. — Если б Федька взбрыкнул и убежал из дома, то все аргументы и уговоры папаши отставного, что пусть поживет у незнакомых мне людей, подумает о жизни, меня бы не только не остановили, а были бы глубоко до лампочки. Это мой ребенок, я несу за него полную ответственность, я его люблю и переживаю за него ужасно. Разумеется, я бы поехала за ним и постаралась бы его увезти. Маш, это и называется материнство. Огромная радость, счастье и такое же огромное беспокойство и вечный страх за своего ребенка. Потому подумай хорошенько, готова ли ты к этому. Вот твоя мама уверена, что нет, и, думаю, у нее есть веские основания так считать.

— Спасибо вам, — поблагодарила сдержанно Марина у Инги за спиной.

Черт! Меньше всего Инге хотелось выступать адвокатом госпожи Стрельцовой! Вот же досада!

И, конечно, она истолкует слова Инги в удобном для себя ключе, в виде еще одного весомого аргумента против родов.

Инга преследовала совсем иную цель, разродясь монологом за права матерей: призвать Машку к тому, что пора задуматься над своими поступками и словами и уяснить, что отвечает она теперь за двоих, а не только за себя.

Пришлось все испортить — настроение себе, силу назидательности красноречивого менторствования и возникшее расположение Марины.

— Вы неправильно истолковали мои слова, — пояснила она госпоже Стрельцовой. — Я хотела напомнить Марии, что она теперь отвечает не только за себя и что эта ответственность на всю жизнь. Но я против того, чтобы девочка делала аборт.

— Я думаю, мы сами это решим! — похолодела Марина.

— Непременно, — согласилась Инга, — но вы должны знать наше мнение. Я, Анфиса Потаповна и Федор считаем, что Марии нельзя делать аборт.

— В таком случае я попрошу вас держать свое мнение при себе и не навязывать его Марии, — сурово произнесла мадам и совсем уж официально объявила: — Мы договорились с Игнатом Дмитриевичем, что позволим остаться Маше до приезда Дмитрия Николаевича. Но я бы настоятельно попросила вас воздержаться от обсуждения ее беременности и не настраивать мою дочь принимать какое-либо решение.

Очень хотелось послать ее далеко и конкретно! Так послать, чтобы уже заткнулась и выметалась со всей своей глянцевой красотой и дребезжащим голосом, однако пришлось ограничиться кивком согласия.

Инге эта Марина порядком надоела. Утомила своей бликующей неотразимостью, присутствием, втягиванием в семейные разборки и демонстрацией непростого характера. Ехала бы ты в Питер, дорогая!

Бе-бе-бе! Инга предпочла удалиться под лучшим в мире предлогом:

— Простите, мне надо работать.

И вышла из кухни, чтоб не наговорить чего лишнего.

Но послать очень хотелось!

Стрельцов, разговаривая с Мариной по телефону, как мог сдерживался.

— Ты сама-то понимаешь, как это выглядит? — рокотал он.

— Я мать! — в любимой позе обвинения ответствовала бывшая жена.

— Ты мать. Ты съездила, удостоверилась, что с Машкой все в порядке, она здорова и благополучна. Теперь оставь ее, пусть перебесится вдали от тебя.

— Она должна уехать со мной! Погостила, и хватит!

— По-моему, мы обо всем договорились? — понемногу зверея, заводился Стрельцов. — Если ты передумала, то должна была сначала поговорить со мной!

— Я ничего тебе не должна!

Господи, как же она его достала! До не знаю чего!

— В таком случае я тоже тебе ничего не должен! Предпочтешь решать эти вопросы через суд? Чтобы Машка там официально заявила, что хочет жить со мной?

— Ты что, с ума сошел? — обалдела бывшая жена.