Они продрались сквозь бамбук, мокрый кустарник и перепутанные лианы, и, наконец, наткнулись на тропу, проходившую через джунгли, которая вывела их к взгорку с видом на побережье. И Желтое море оказалось и впрямь желтым. А там, на опушке леса...
...Своего рода Дом. И, как сказал Джилл, он должен был оказаться получше, чем ночь и дождь, совершенно определенно. В доме не горело никакого света: покинутый, дверь его немного хлопала на замирающем ветру с моря. Но в лампах нашелся керосин, в кувшинах — вода, и в доме место, где готовить и где есть. И имелась хорошая крыша, по которой, когда буря начала стихать, падал с постоянным, убаюкивающим шелестом дождь.
За бамбуковыми стенами-перегородками они нашли низкие деревянные постели, тростниковые циновки и даже пару огромных легких кресел, сплетенных из рафии.
Дом Кину Суна? Ну, наверное... Но разве его домом не стал корабль? Несомненно, они все об этом выяснят, когда он проснется. А до тех пор этот домик подойдет очень даже неплохо.
Сил у группы Джилла как раз хватало на то, чтобы немного умыться, совсем немного, прежде, чем взяла свое усталость. И тогда они уснули там, где нашли подходящие места...
Джилл проснулся, вздрогнув от отдаленного удара грома. Анжела свернулась в одном из больших кресел, а он припарковался на полу рядом с ней. Весь дрожа, он поднялся и подошел к окну, точнее, к оконному проему в стене из плетеного бамбука, и посмотрел на ночное небо. Оно было ясное, и созвездия на нем ничем не отличались от земных.
«Слава Богу», — подумал Джилл и сразу же перефразировал эту мысль: «По крайней мере, на данное время». А затем тихо вернулся к Анжеле и опять уснул...
...Только для того, чтобы снова вздрогнуть и проснуться через несколько минут, а может, опять же, часов, когда плеча его коснулась большая ладонь...
— Ш-ш-ш! — предостерег его Тарнболл. — Не разбуди тут всех. Я просто подумал посоветоваться с тобой: этого коротышку донимает какая-то боль.
— Боль? — Джилл еще не вполне проснулся, но теперь уже начинал соображать лучше. — Коротышку?
— Кину Суна. Он стонал во сне. Может, кошмар снился? Ну, это-то я могу понять. Но он дергается и, похоже, ему очень неуютно.
— Дергается?
— Ворочается, беспокоен, мучается.
Джилл прошел с ним в комнатушку, где они уложили Кину Суна на тюфяк и накинули на него одеяло. Там он и лежал, бормоча во сне и вытягивая шею с глубоко вытравленной у него на лице болью.
— В том последнем месте он тоже это делал, — вспомнил Джилл. — Мы думали, что это, возможно, вызвано простой усталостью, помнишь? Но смотри, он пытается расчесать себе шею.
— Тот шрам, — вспомнил в свою очередь и Тарнболл. — Так что за черт?
Они перевернули китайца на живот и изучили его шею под затылком. На месте шрама виднелась кое-какая свежая кровь, а изнутри там высовывался осколок чего-то тускло металлического.
— Имплант Сита! — догадался Джилл.
— Э-э?
— Знаешь, как деревянная заноза, бывает, со временем выходит на поверхность, словно тело отторгает ее? На мой взгляд, именно это здесь и происходит. Помнишь, как Уэйта беспокоил зуб с «жучком»? — Джилл захватил большим и указательным пальцами торчащий кончик этой штучки и медленно вытащил ее. — Имплант Сита — это инородное, на самом-то деле, инопланетное тело, и Кину Сун, наконец, отторг его. И это может объяснить, почему как раз перед тем, как два солнца сделались новой звездой, у Сита возникли трудности со связью через него. Похоже, что металл фонов или ггудднов и человеческая плоть не сочетаются.
И когда Сун издал тихий, почти благодарный стон и снова расслабился, они изучили предмет, извлеченный Джиллом из его шеи. Он был не толще деревянной части спички и лишь в половину ее длины. Но на одном конце, последнем, который вышел из тела, трепетали крошечные металлические нити, такие же тонкие, как нити накаливания в лампочках, а может, и еще тоньше.
Поскольку предмет этот весь вымазался в крови, Джиллу пришлось вымыть его, прежде чем они разглядели эти крошечные проволочки. Но он оказался, наконец, на ладони у Джилла: пять восьмых дюйма длиной, одну десятую дюйма толщиной и из того же тусклого металла, какой пошел на коронку зуба Джорджа Уэйта.
— И такая вот маленькая штучка давала тому медузоподобному ублюдку полный контроль над ним? — в изумлении покачал головой спецагент.
— Не полный контроль, — поправил его Джилл. — Но достаточно близкий к полному, чтобы это не составляло никакой разницы. А вот раздражает меня то, что я не засек эту штуку, так как это же, в конце концов, машина. Но такая малюсенькая! И, конечно, в машинном мире мой талант был заглушен или отгорожен бесполезным, бессмысленным утилем повсюду вокруг нас.
— Но не на скале с маяком, — указал ему собеседник. — И не в тех развалинах на планете больших тараканов.