Дом душ

Довольно странное заключение в устах ученого, не правда ли? Когда он сказал, что ни за тысячу, ни за три тысячи гиней не решился бы взглянуть в лицо той женщины, когда она была жива, я вспомнил то, что видел в окне дома, – но промолчал. Я вернулся в Харлесден и стал бродить между тамошними лавочками, делая мелкие покупки и прислушиваясь к разговорам в надежде услышать какие-нибудь свежие сплетни относительно семьи Блэк, но узнал очень мало. Один из торговцев, с которыми я говорил, сообщил, что был хорошо знаком с умершей, так как она покупала у него зелень для своего маленького хозяйства – служанки у них не было, лишь изредка приходила женщина помочь с уборкой, да и к той миссис Блэк перестала выходить за много месяцев до своей смерти. По словам этого человека, миссис Блэк была «весьма приятной дамой», доброй, внимательной, и все были уверены, что они с мужем глубоко и взаимно любят друг друга. И все же, даже если бы я не беседовал с врачом, мне все равно не удалось бы забыть то ужасное лицо. Обдумав все как следует, я пришел к выводу, что единственный человек, который может мне что-то объяснить, – это сам доктор Блэк, и я решил разыскать его. Конечно, в Харлесдене его уже не было – он покинул эти места сразу после похорон. Всю обстановку дома он распродал, после чего в один прекрасный день сел в поезд с маленьким чемоданчиком в руках и отбыл в неизвестном направлении. Только невероятная случайность могла вновь вырвать из небытия его имя. Как раз благодаря такой случайности я в буквальном смысле слова столкнулся с ним нос к носу. Однажды я бесцельно прогуливался по Грейз-Инн-роуд, поглядывая по сторонам, то и дело хватаясь за свою шляпу, потому что был один из тех пронзительных мартовских дней, когда верхушки старых деревьев раскачиваются, а их стволы содрогаются от резких порывов ветра. Я шел со стороны Холборна и добрался почти до Теобальд-роуд, когда заметил человека, который медленно брел впереди меня, опираясь на палку: он казался ослабевшим после долгой болезни. Что-то в его облике возбудило мое любопытство. Сам не зная зачем, я ускорил шаги, рассчитывая нагнать его, но тут внезапный порыв ветра сорвал с него шляпу и покатил по мостовой к моим ногам. Конечно, я подхватил шляпу и, прежде чем вернуть владельцу, бросил на нее взгляд. Шляпа эта сама по себе могла бы рассказать целую историю жизни: когда-то ее сделали на заказ в мастерской на Пиккадилли, но теперь даже нищий не поднял бы ее, если бы нашел в канаве. Вручая шляпу владельцу, я поднял на него глаза – передо мной стоял доктор Блэк. Странное совпадение, не правда ли? Но Боже, Солсбери, как он переменился! Когда я впервые увидел доктора Блэка на крыльце его дома в Харлесдене, у него была отличная осанка, он шагал уверенно и прямо, как человек в самом расцвете сил. Теперь передо мной стояло какое-то съежившееся и жалкое существо, слабое, скорчившееся, со впалыми щеками и поседевшими волосами. Ноги его дрожали и подгибались, в глазах мерцало отчаяние. Он поблагодарил меня за спасение шляпы, добавив:

– Мне бы, наверное, не удалось ее поймать. В последнее время я разучился бегать. Ветреный день, не правда ли, сэр?

Затем доктор отвернулся, собираясь продолжить свой путь, но мне удалось незаметно втянуть его в разговор и сделать так, что мы вместе отправились в восточную часть города. Кажется, он был бы не прочь избавиться от меня, но я не собирался выпускать его из рук, и в конце концов он привел меня к жалкому домишке на какой-то обшарпанной улице. Это был самый мерзкий и заброшенный из лондонских кварталов, какой мне только довелось увидеть на своем веку. Дома были безобразными, даже когда их только что построили, а теперь они еще и пропитались сыростью и, казалось, готовы были в любую минуту завалиться набок и рассыпаться на куски.

– Я живу здесь, – сказал доктор Блэк, указывая на крыльцо. – Нет, не в передней части, а там, сзади. Мне здесь очень спокойно. Сегодня я не могу позвать вас в гости, но как-нибудь, если вы захотите…