Дом душ

– Постойте, – начал он, – мы, кажется, остановились на вердикте суда? Или нет, с этим мы уже покончили. Ага, вспомнил! Я уже говорил вам, что добился кое-какого успеха в частном расследовании, или исследовании, – как вам больше нравится. Я остановился на этом, верно?

– Верно. Точнее говоря, последнее слово, которое вы произнесли по этому поводу, было «однако».

– Именно так. После нашей встречи я еще раз обдумал всю эту историю и пришел к выводу, что это было весьма серьезное «однако». Но вообще-то я вынужден признаться, что мне удалось обнаружить, в сущности, самую пустяшную малость. В настоящий момент я по-прежнему далек от сути этого происшествия. И все же стоит поведать вам о том, что я теперь знаю. Как вы помните, замечания одного из врачей, дававших показания в суде, сильно заинтересовали меня, и я решил прежде всего попытаться узнать от него самого что-нибудь более определенное и вразумительное. Я сумел связаться с ним, и он пригласил меня поговорить. Доктор оказался очень приятным, открытым человеком, еще молодым и совсем не таким занудой, как большинство ученых врачей. Наше свидание началось с того, что он предложил мне сигары и виски. Не хотелось долго ходить вокруг да около, поэтому я сразу объяснил ему, что меня поразили некоторые места в его заявлении на Харлесденском процессе. Кроме того, я показал ему отчет о заседании суда, в котором интересовавшие меня фразы были подчеркнуты. Он бросил быстрый взгляд на страницу отчета и как-то странно посмотрел на меня.

– Значит, вам это показалось необычным, – тихо сказал он. – Должен вам сказать, все Харлесденское дело было весьма необычным. В некоторых отношениях оно было – не побоюсь этого слова – уникальным.

– Совершенно согласен с вами, – отозвался я. – Именно поэтому оно так и заинтересовало меня. Я хотел бы узнать от вас подробности. Я полагаю, если кто и сможет дать мне полную информацию, то только вы. Что вы сами думаете об этом происшествии?

Я задал вопрос слишком прямо – мой собеседник на миг растерялся.

– Вот что, – сказал он наконец, – поскольку вы интересуетесь этой историей только из любопытства, то я, пожалуй, могу говорить с вами откровенно. Итак, мистер – мистер Дайсон? – если вы хотите знать мое мнение, оно заключается в следующем: я уверен, что мистер Блэк убил свою жену.

– Но как же вердикт? – воскликнул я. – Ведь присяжные вынесли его на основе ваших показаний.

– Совершенно верно, они вынесли вердикт на основании моих показаний и показаний моего коллеги – и, по-моему, поступили вполне разумно. Честно говоря, я и не представляю, что еще они могли бы сделать. Тем не менее, я остаюсь при своем мнении и вот что еще скажу: я не удивляюсь, что Блэк (в чем я твердо уверен) сделал это. Я полагаю, он имел на это право.

– Право! Какое же у него могло быть право?! – воскликнул я. Сами понимаете, слова этого врача порядком удивили меня.

Мой собеседник развернул свое кресло и пристально посмотрел мне в глаза, прежде чем ответить.

– Как я понял, вы сами не врач? Стало быть, в подробности углубляться не стоит. Я лично всегда возражал против попыток объединить психологию с физиологией. От этого союза страдают обе науки. Я как специалист лучше других представляю себе ту непреодолимую бездну, неизмеримую пучину, что отделяет сознание от материи. Мы знаем, что любое изменение в сознании сопровождается перестройкой молекул серого вещества – но и только. Но какова связь между этими явлениями и почему они происходят одновременно – этого мы не знаем и, как полагает большинство медицинских авторитетов, нам и не суждено это узнать. Тем не менее, когда я со скальпелем в руке делал свое дело, то, вопреки общепринятой теории, был убежден, что передо мной отнюдь не мозг умершей женщины – этот мозг вообще не мог принадлежать человеческому существу. Я видел ее лицо – плоское, лишенное всякого выражения. Она была красива, но, честно говоря, даже за тысячу гиней – да что там, и за втрое большую сумму! – я бы не решился взглянуть ей в лицо, когда она была жива.

– Уважаемый сэр, – перебил я его, – вы чрезвычайно заинтриговали меня, сказав, что этот мозг не принадлежал человеку. Что же тогда это было?

– Мозг дьявола, – сказал он совершенно спокойно, и ни один мускул не дрогнул на его лице. – То был мозг дьявола, и я уверен, что Блэк нашел какое-то средство, чтобы положить конец жизни этого существа. Я не стану винить его. Чем бы ни была на самом деле миссис Блэк, ей не следовало оставаться в нашем мире. Вы хотите узнать что-нибудь еще? Нет? Тогда всего доброго.