Дом душ

Из тех немногих реплик, которые мистер Солсбери соизволил произнести в течение вечера, можно заключить, что сей молодой джентльмен отличался непоколебимым здравомыслием и предпочитал не иметь никакого дела с невероятными историями и тайнами, а всякого рода парадоксы были противны его натуре. За обедом на него обрушился поток необычных и странных событий, собранных воедино и изложенных человеком, чьей профессией как раз и были всевозможные тайны и лихо закрученные сюжеты. Солсбери безропотно выслушал всё, но теперь, переходя Шафтсбери-авеню и углубляясь в Сохо (его квартира располагалась в скромном квартале по соседству с Оксфорд-стрит), почувствовал сильную усталость. Он размышлял о будущем Дайсона, не имеющего надежных родственников и возложившего все свои упования на литературу, и невольно пришел к выводу, что подобная утонченность в сочетании со слишком ярким воображением будет вознаграждена парой рекламных щитов на спине и груди или плакатом в руках, зазывающим в ближайший магазин. Погрузившись в такие мысли и восхищаясь извращенным талантом, который сумел превратить лицо несчастной женщины, умершей от банального воспаления мозга, в набросок романа, Солсбери пробирался по тускло освещенным улицам и почти не замечал ни резких порывов ветра на каждом перекрестке, ни водоворотов мелкого мусора, вихрем взмывавших над тротуаром, ни черных туч, собравшихся вокруг изжелта-бледной луны. Даже первые капли дождя, которые ветер швырнул ему в лицо, не смогли оторвать Солсбери от размышлений, и лишь когда ливень с грохотом обрушился на Лондон, путник сообразил, что пора искать какое-нибудь укрытие. Подгоняемый ветром дождь обрушился на город, как буря, капли, шипя, отскакивали от гравия, потоки воды переполнили канавы и начали собираться в огромные лужи. Несколько запоздалых прохожих, пробиравшихся в этот миг по улице, разбежались, словно перепуганные кролики, и попрятались кто куда. Сколько Солсбери ни свистел в надежде остановить кэб, ни один экипаж так и не явился ему на выручку. Он огляделся, пытаясь понять, далеко ли ему осталось до надежного пристанища на Оксфорд-стрит, но увидел, что, беззаботно шагая, отклонился от привычного маршрута и попал в совершенно незнакомую часть города, где, кажется, не нашлось бы даже паба, готового за умеренную плату в два пенни предоставить крышу над головой. Фонарей на улице было мало, они далеко отстояли друг от друга, и слабый керосиновый свет с трудом пробивался сквозь закопченные стекла. В этом дрожащем и мерцающем сиянии ограждавшие улицу старые дома показались Солсбери пустыми и призрачными. Он торопливо пошел прочь, прижимаясь к стенам домов в надежде хоть как-то уберечься от дождя и машинально читая имена на медных дверных дощечках под бесчисленными звонками и дверными молотками – имена, которые за множество лет уже успели потускнеть и почти стереться. Порой ему попадалось пышно отделанное крыльцо с резным навесом, почерневшим за полстолетия. Ливень становился все яростнее, Солсбери уже промок насквозь и загубил свою новую шляпу, а до Оксфорд-стрит было по-прежнему далеко. Наконец с чувством глубочайшего облегчения бедолага заметил впереди темный свод арки, сулившей убежище если не от ветра, то хоть от дождя. Он забрался в сухой уголок и огляделся по сторонам: он стоял в узком проходе, над его головой возвышался дом, а позади тянулась узкая дорожка, ведущая меж глухих стен неизвестно в какие края. Какое-то время Солсбери простоял там, тщетно пытаясь хоть чуть-чуть отжать одежду и уловить грохот проезжающего мимо кэба, как вдруг со стороны тропинки до него донеслись чьи-то громкие голоса. Они становились все громче, быстро приближаясь к тому месту, где он стоял. Вскоре он уже мог различить пронзительный и хриплый женский голос, угрожающе и настойчиво – так, что даже каменный свод арки звенел от ее визга, – выкрикивавший что-то неразборчивое. Время от времени в эту истерическую тираду вклинивался, возражая и успокаивая, мужской голос. Лишенный романтической жилки Солсбери был, однако, любителем уличных сцен и питал интерес к забавным стадиям опьянения и ссорам, а потому тут же навострил слух, словно в оперном театре. К несчастью, ссора уже прекратилась, и теперь он различал только нервные шаги женщины да ленивую походку мужчины – они по-прежнему приближались к нему. Затаившись в тени у стены, он наблюдал за ними: мужчина, несомненно, был пьян, и ему немалых трудов стоило избегать постоянных столкновений со стенами, на которые его бросало, словно хрупкий ялик на скалы. Женщина неподвижно смотрела прямо перед собой, слезы струились по ее щекам. И вдруг, в тот самый момент, когда они проходили мимо Солсбери, угасшее было пламя вспыхнуло вновь, и женщина, обернувшись к своему спутнику, разразилась потоком проклятий и брани.