Дом душ

Я наклонился, высматривая собственный рисунок, как вдруг услышал его резкий вдох. Тотчас же выпрямился и увидел, что Вивиан замахивается на меня обнаженным клинком, и в его глазах пылает смертельная угроза. Исключительно в целях самозащиты я схватился за кремневый нож в кармане и ринулся на бывшего друга в слепом страхе за собственную жизнь. Миг спустя он лежал мертвый на мостовой.

– Кажется, это все, – продолжил мистер Селби после паузы, – и мне остается только сказать вам, мистер Дайсон, что я не в силах вообразить, каким образом вы меня выследили.

– Я следовал многим указаниям, – сказал Дайсон, – и не стоит превозносить мою проницательность, ибо я допустил несколько грубых ошибок. Должен признаться, ваш небесный шифр мне не слишком воспрепятствовал; я сразу понял, что обычные слова и словосочетания заменены астрономическими терминами. Вы потеряли что-то черное, или что-то черное было украдено у вас; звездный глобус – это копия небес, поэтому я понял, что вы сообщили о наличии копии того, что было утрачено. Я пришел к логичному выводу, что вы потеряли черный предмет с написанными или нарисованными на нем знаками или символами, ибо искомое, безусловно, содержало ценные сведения, а все сведения можно записать посредством букв или иероглифов. «Наша прежняя орбита не изменилась»; очевидно, речь о старом курсе или каком-то уговоре. «Номер моего знака», должно быть, означает номер дома, намекая на знаки зодиака. Нет нужды говорить, что «обратная сторона луны» может означать лишь какое-то место, где никто не бывал; а «какой-нибудь другой дом» – это иное место встречи, «дом» в данном случае употреблен в архаичном астрологическом контексте. Моим следующим шагом было найти украденные «черные небеса», и я это сделал, едва не доведя себя до полного изнеможения.

– Табличка у вас?

– Разумеется. И на обороте, на упомянутом вами клочке бумаги, я прочитал «инроуд», что меня сильно озадачило, пока я не вспомнил о Грейз-Инн-роуд – вы пропустили вторую букву «н». «…ха с каменным сердцем» сразу же навела на мысль о цитате из Де Квинси, на которую вы тоже сослались; и я практически наугад сделал вывод, оказавшийся верным: вы были человеком, который жил на Грейз-Инн-роуд или поблизости и имел привычку прогуливаться по Оксфорд-стрит, поскольку вам запомнилось, как любитель опиума разглагольствовал на тему своих утомительных променадов по этой улице. Исходя из теории невероятности, которую я объяснил своему другу, я пришел к выводу, что рано или поздно вы пройдете маршрутом, включающим Гилфорд-стрит, Рассел-сквер и Грейт-Рассел-стрит, и я знал, что если буду наблюдать достаточно долго, то увижу вас. Но как же отыскать в толпе нужного человека? Я заметил рисовальщика напротив моих окон и попросил его каждый день рисовать на стене позади себя большую руку в знакомом всем нам жесте. Я подумал, что, когда неизвестная персона все-таки пройдет мимо, она наверняка не сумеет скрыть эмоции при внезапном появлении ужаснейшего из символов. Остальное вы знаете. Ах, что касается того, как я поймал вас часом позже, то, признаюсь, здесь кроется тонкость. Из факта, что вы столько лет занимали одни и те же комнаты в районе, где жильцы склонны постоянно переезжать, я заключил, что вы не изменяете привычкам, и был уверен, что, преодолев испуг, вы вернетесь завершить прогулку по Оксфорд-стрит. Вы вернулись, следуя по Нью-Оксфорд-стрит – и там я ждал на углу.

– Ваши выводы достойны восхищения, – сказал мистер Селби. – Могу признаться, что совершил прогулку по Оксфорд-стрит в ту ночь, когда умер сэр Томас Вивиан. Думаю, больше мне добавить нечего.

– Ошибаетесь, – сказал Дайсон. – Как насчет сокровища?

– Я бы предпочел о нем не говорить, – сказал мистер Селби, белея лицом.

– О, чепуха, сэр, мы не шантажисты. Кроме того, сами понимаете, вы у нас в руках.

– Что ж, мистер Дайсон, раз вы так ставите вопрос, я скажу, что побывал там еще раз и зашел немного дальше.

Рассказчик прервался; его губы начали подергиваться, потом он оскалился и задышал учащенно, то и дело всхлипывая.

– Вот это поворот, – сказал Дайсон. – Сдается мне, вас там ждал теплый прием.

– Теплый, – подтвердил Селби, ценой немалых усилий взяв себя в руки. – Да уж, такой теплый, что теперь во мне вечно полыхает адское пламя. Я унес лишь одну вещь из кошмарного дома-под-холмом; она лежала почти в том же месте, где я подобрал кремневый нож.

– Но почему же всего одну?

Несчастный как будто усох и уменьшился в росте; его лицо пожелтело и цветом стало напоминать свечное сало, а на лбу выступили крупные капли пота. Зрелище было одновременно противное и жуткое, и когда Селби вновь заговорил, его голос превратился в змеиное шипение.

– Потому что хранители по-прежнему там, и я их видел, а еще – сами взгляните! – с этими словами Селби достал небольшую замысловатую штуковину из золота и показал друзьям. – Узрите, – провозгласил он, – сие есть Страдание Козла.

Филлипс и Дайсон вскрикнули от ужаса при виде мерзейшего непотребства.

– Уберите это, спрячьте, ради всего святого, спрячьте поскорей!