Дом девушек

У нее не хватило духу пройти по коридору в одном полотенце, поэтому она снова надела пижаму и вернулась в свою комнату. Горничная возилась в комнате Вивьен и не заметила ее.

Через час, когда Лени выходила из квартиры, горничной уже не было.

7

– Что у тебя с походкой? Спина болит?

– Стояк мешает, – огрызнулся Йенс и оставил без внимания средний палец от коллеги.

Этим утром он чувствовал даже те мышцы, о существовании которых не подозревал. Каждое движение сопровождалось болью, особенно острой в икрах и пояснице. Спуск по лестнице от квартиры до входной двери превратился в пытку. Йенс цеплялся за перила, как пожилой человек, – каковым он, собственно, и был.

К счастью, в управлении имелся лифт. Йенс не мог проявить слабость перед коллегами. Как он только что убедился, от них ничто не могло укрыться. Это же полицейские!

До приемной Ребекки Йенс держался с достоинством, хоть и немного скованно, как прежде заметил коллега. Ребекка была уже на рабочем месте и встретила его жизнерадостной улыбкой.

– Доброе ут… что это с тобой?

– Благодарю, ты тоже выглядишь отлично.

– Серьезно, что случилось? Поскользнулся в ванной?

Йенс видел, с каким трудом Ребекка сдерживает смех.

– Тебе все равно не понять.

– Это еще почему?

– Потому что ты катаешься в кресле, а не ходишь ногами.

– И чего же я не смогу понять?

– Я бегал, – признался Йенс, потому что без вразумительного ответа Ребекка от него не отстала бы. Он знал, какой она могла быть въедливой. – Давно забросил и вот снова начал, – добавил он.

Ребекка наконец не выдержала и рассмеялась, прикрыв рот ладонью, чтобы другие не услышали.

– Только попробуй кому-нибудь рассказать! – пригрозил Йенс.

– Когда планируешь первый марафон? – спросила Ребекка, отдышавшись.

Он потряс перед ней пальцем.

– Ты еще удивишься.

– Не сомневаюсь. И торжественно клянусь: если до этого дойдет, я буду катиться рядом, подавать тебе воду и батончики.

– Я тебе это еще припомню, имей в виду.

Ребекка послала ему воздушный поцелуй, и Йенс прошел в свой кабинет. Там включил компьютер и нашел в системе информацию по делу, о котором вспомнил накануне во время пробежки. Он уже не помнил дату, но по ключевым словам «Гамбург», «Кумюлентайх» и «труп» система выдала нужный результат.

С тех пор прошло два года, и дело так и не было закрыто. Йенс знал комиссара, который вел следствие. Он мог бы просто ознакомиться с фактами, но предпочитал личную беседу, по старинке. Поэтому набрал номер коллеги и договорился о встрече.

Спустя час Йенс уже был в ведомстве Вальтера Кнуфкена.

Несколько лет назад они вместе вели следствие в составе специальной комиссии и неплохо ладили. Кнуффи, как все его звали, был человеком добродушным и редко выходил из себя. Однако Йенс видел его в гневе. Нужно было постараться, чтобы довести Кнуффи до такого состояния, но если до этого доходило, в нем просыпался майор запаса.

Кнуффи был образцовым спортсменом и выглядел соответствующе. У него было загорелое лицо, даже зимой, поскольку он проводил все свободное время на воздухе. Кроме того, он отличался худобой, на теле не было ни грамма лишнего жира, а предплечья, казалось, сплошь состояли из сухожилий. За то время, что они не виделись, в ухоженной трехдневной щетине появилась седина.

Йенс вспомнил, почему они так хорошо поладили тогда: вечером никому из них не нужно было возвращаться к женам или семьям. По окончании рабочего дня они выпивали по кружке пива и спорили о деле. Ключевая догадка, которая и позволила успешно раскрыть преступление, пришла им голову практически одновременно.

Кнуффи поставил на стол две чашки кофе.

– Давно не виделись. Как поживаешь? – спросил он.

Йенс пожал плечами:

– Как обычно.

– Выглядишь не очень.

– Много работы, – уклончиво ответил он.

В этом ведомстве не было лифта, и ему пришлось в мучениях преодолевать два этажа. Но Йенс не собирался признаваться в этом такому образцовому спортсмену, как Кнуффи.

Тот закрыл термос, уселся на свой стул и с любопытством взглянул на Йенса.

– «Грязный Гарри» от тебя еще не отстал?

– Прилип как собачье дерьмо. Люди такое не забывают.

– Ну, нечасто случается, чтобы комиссар застрелил троих подозреваемых…

– Это были не подозреваемые, а виновные в причинении тяжких телесных повреждений. И хочу напомнить, что один из них умер от рикошета.

Кнуффи вскинул руки:

– Я тебя вовсе не упрекаю. Эти подоноки сами нарвались. Сомневаюсь, чтобы кто-то по ним горевал.