Дом

– У нее только что случился какой-то припадок, – войдя в кабинет, сообщает Юэль.

Здесь лампы светят не мигая.

– Припадок? – переспрашивает Элисабет, наклонив голову набок.

– Что-то вроде эпилепсии, – поясняет Юэль. – Я был с ней в этот момент.

– Когда это случилось?

– Только что. Я бы не стал тянуть, чтобы рассказать о таком.

– Конечно нет.

Голос Юэля абсолютно спокоен, но по его груди расползаются красные пятна, пока он описывает дугу, которой выгнулось тело матери, и хруст суставов.

– Как она себя чувствует сейчас? – спрашивает Элисабет.

– Как обычно, – говорит Юэль.

– Значит, это не эпилептический припадок, – заключает Элисабет. – Иначе она бы обессилела. Для организма это все равно что пробежать марафон.

– Ей надо в больницу. – Юэль явно взволнован.

– Не думаю, что это необходимо. Я понимаю, вам сейчас нелегко, но мы сталкивались с подобными случаями и раньше. Да, Сукди? Иногда такое случается у страдающих деменцией. Для этого достаточно, например, сильного падения или повышенного давления. Она быстро встала?

– Нет. Она лежала.

– Если сейчас она чувствует себя хорошо, волноваться не о чем.

Юэль вынужден сделать над собой усилие, чтобы сохранить спокойствие.

– Я хочу поехать с ней в больницу. Дело не только в этом припадке. Она сама не своя… и да, я знаю, у нее деменция, но она совершенно изменилась. Вот это все – она нарочно сломала себе руку, проявляла агрессию… она говорит о себе в третьем лице и заявляет, что она мне не мать, и это… это едва ли можно назвать нормальным.

Элисабет кивает, но Юэль знает, что на самом деле она не слушает, а только ждет, пока он выговорится. Может, в этом нет ничего странного. Он даже не знает, что именно говорит. Не может объяснить то, чего сам не понимает.

– Возможно, у нее опухоль мозга, – слышит Юэль собственный голос.

И, только произнося эти слова, он понимает, что эта мысль родилась не сейчас, просто он не хотел ее принять.

Элисабет морщит лоб:

– Думаю, вам не стоит волноваться. Как я уже говорила, я понимаю, что вам нелегко. Родственникам всегда тяжело.

– Да дело не в этом! Не знаю, как вам объяснить, но она… совсем на себя не похожа. Она не в себе и все равно… дразнится.

Юэль пожалел в ту же секунду, что произнес эти слова. – Что значит «дразнится»?

Холодный, терпеливый тон, возможно, и обманул бы Юэля, но красные пятна, появившиеся на шее Элисабет, выдают ее с головой. Она просто хочет от него избавиться. Не принимает его всерьез. Знала бы она, чего он ей не говорит.

Она знает всякое. Словно видит меня насквозь. Читает мои мысли.

Даже если предположить, что Элисабет вызовет санитаров, то заберут они его.

Юэль беспомощно смотрит на Сукди:

– Разве вы тоже этого не замечаете?

Кажется, Сукди колеблется.

– Есть врачи, которые с нами работают, – говорит она. – Возможно, стоило бы вызвать сюда кого-то из них. Просто на всякий случай.

Элисабет холодно смотрит на нее.

– Хорошо, – соглашается она. – Тогда я сейчас же вызову кого-нибудь.

Юэль с удивлением смотрит на завотделением. Он не может не думать о том, что здесь происходит с теми стариками, у которых нет родственников, чтобы за них бороться, задавать неудобные вопросы от их имени. Кто будет требовать помощи для Эдит Андерссон, или Лиллемур, или тех странных сестер в глубине коридора Г, которых, кажется, никто не навещает?

– Отлично, – говорит Юэль.

– Мы позвоним вам, как только врач осмотрит вашу мать, – обещает Элисабет.

– Не нужно. Я хочу присутствовать при осмотре и сам задавать вопросы, так что я останусь.

Элисабет решительно кивает. И Юэль с трудом сдерживает довольную улыбку, пока она набирает номер.

Это маленькая победа, но она была ему необходима. Он смотрит на Сукди и благодарно кивает.

Нина

Когда Нина выходит из раздевалки, люминесцентные лампы в коридоре подвала слабо жужжат. Она отчетливо осознает, что они могут погаснуть в любой момент. Заставляет себя не бежать.

Нина не знает, что с ней творится. Ночью ей снилось море, полное свечения, она искала что-то в темноте среди разлитых повсюду светлых точек. Это был не кошмар, и все же она проснулась в страхе. И боится до сих пор. Часть ее осталась в холодной воде. Ищет что-то, возможно, утерянное безвозвратно.

Лампы гаснут. Вдалеке красным глазом сверкает выключатель.

Здесь вместе с ней что-то есть.

Не оборачивайся. Если обернешься, ты проиграла.

Нина оборачивается. Коридор у нее за спиной пуст. И все же ее не отпускает ощущение, будто кто-то смотрит на нее. Наблюдает за ней в тишине, в полной уверенности, что она этого не видит.

Дверь в раздевалку распахнута.

Разве я ее не закрыла?

Нина быстрым шагом идет в конец коридора. Нажимает на выключатель, просто чтобы не чувствовать тени за спиной, когда выходит на лестницу. Лампы зажигаются одна за другой, и только сейчас Нина замечает, что задержала дыхание.

Когда она пересекает холл, сердце бьется медленнее. Она заходит в коридор Г, и страх успевает смениться смутным стыдом.