Долина

Над переулком стлался тошнотворный запах мокрой гари. Из калитки на асфальт, заросший травой, как паршой, вытекали потоки черной воды. От крыши поднимались десятки мелких дымков. С площадки все еще долетали звуки праздника. Толпа не заметила драмы, разыгравшейся меньше чем за полчаса в нескольких десятках метров. Пожарным удалось нейтрализовать и загасить огонь и не дать ему охватить весь дом. Но Фредерик Розлан погиб.

Это его тело обнаружили в доме.

– Вы снова потерпели поражение, – холодно сказала Изабель Торрес Ирен и Сервасу, буквально расстреляв их взглядом. – И последствия коснутся нас всех.

Она подошла к ним, когда подъехали пожарные. И именно она приняла решение не прерывать праздник: лишние зеваки тут были ни к чему.

– А мне еще предстоит разруливать эту паршивую ситуацию.

Сервас заметил, что мэр нервничает. Как и всякому хорошему политику, ей было свойственно считать себя центром мира. «Однако мир хранит хорошие воспоминания о политиках прошлых времен», – подумал он.

– С этого момента здесь место преступления, – заявила Циглер, не обращая внимания на все реплики и обращаясь к зевакам, стоявшим поодаль. – Эта зона будет огорожена.

Она достала телефон, чтобы запросить помощь, но его экран вдруг засветился.

– Ангард?

– Делайе появился, он здесь, – объявил в трубке жандарм.

Циглер тряхнула головой.

– Что?

– Жильдас Делайе… Я его вижу. В нескольких метрах от меня… В толпе…

Ирен нахмурилась.

– А что он делает?

– Ничего… Вид у него какой-то растерянный. Озирается кругом.

Она ушам своим не поверила.

– Хватайте его! – крикнула она в трубку. – Сейчас же! Мы идем! Делайе, – бросила она Сервасу, – он там, на площади…

Она ринулась бегом обратно на площадь. Сервас быстро взглянул на Изабель Торрес, потом на бригадира пожарных и кашлянул.

– Оставляем вас разруливать эту паршивую ситуацию, – поддел он мэра.

А после счел своим долгом догнать Ирен.

– Что вы делаете?! – визжал Жильдас Делайе в наручниках. – Что вы делаете?!

Он чуть не плакал. Все смотрели на них и отходили в сторону. Толпа следила за каждым их движением, и Сервас с тревогой наблюдал за группой Уильяма Геррана: они тоже не упустили ни одной мелочи в ходе ареста учителя. «Праздник достиг апофеоза», – сказал себе Сервас.

– Что вы делаете? – все повторял Делайе, пока его вели в жандармерию, располагавшуюся в трехстах метрах отсюда.

– Что это у вас? – спросила Циглер, указав на его перевязанную правую руку.

– Я обжегся!

– Вы… что?

– Обжегся!

Ирен взглянула на Серваса.

– И где это вы обожглись? – осведомилась она, пока они быстро шли по улице под взглядами всей столпившейся на площадке улицы.

Делайе поморгал, видимо, сообразив, к чему они клонят.

– Я сжигал одежду жены.

– Через столько лет? – резко оборвала она.

Их шаги гулко отдавались в темноте. Ирен вела Делайе под локоть, руки его были сцеплены за спиной наручниками. Их окружали с полдюжины жандармов. Ангард и Сервас замыкали процессию. Они проходили мимо уличных фонарей, оказываясь то в одном пятне света, то в другом, и тени то обгоняли их, то отставали.

– А почему бы и нет?

– Где вы были сегодня весь день? – строго спросила она.

– В горах! Мне захотелось подышать свежим воздухом.

Их маленький отряд шел очень быстро. Сервас поглядывал назад.

– Мы вас разыскивали, – сказала Ирен.

– Я увидел ваши непринятые вызовы, когда вернулся: телефон я с собой не брал.

– И вы не сочли нужным нам позвонить?

Он пожал плечами.

– Я подумал, что вы сами, так или иначе, мне позвоните, – ответил он, пошевелив за спиной руками в наручниках. – За что меня арестовали? В чем меня обвиняют?

– Жильдас Делайе, – объявила она официальным голосом, – с этого момента, с ноля часов тринадцати минут двадцать пятого июня, в связи с расследованием убийств вы задержаны на двадцать четыре часа с возможностью продления задержания еще на двадцать четыре часа…

58

0. 30

– Как вы получили ожог? – повторила Ирен Циглер.

– Я уже сказал: я сжигал вещи своей жены и случайно обжегся.

– Где это случилось?

– В горах. Она обожала горы. Там есть одно место, одна долина, которую она особенно любила. Именно там я развеял ее пепел после смерти.

– М-м-м… Почему вы выбрали именно эту дату? Именно сегодня?

– Три дня тому назад был ее день рождения. К тому же я принял одно важное решение. Я собираюсь уехать из долины. С меня хватит всех этих подозрений, слухов и обвинений… И я сказал себе, что настало время сжечь все, что напоминает мне о нашей прошлой жизни. Настало время перевернуть страницу. Я сохранил только фотографии. И хорошие воспоминания… Во всяком случае, я так думаю.

Сервас посмотрел на Ирен. Лицо ее было непроницаемо. Она пристально глядела Делайе прямо в глаза, как смотрят врачи.

– М-м… А что вы делали сейчас на площадке?

Учитель взмок и принялся вытирать запотевшие очки изнанкой рубашки.

– То же, что и все остальные: я пришел посмотреть на праздник. Обошел площадку кругом…

Голос его дрожал, хотя он и старался твердо выговаривать слова. Ирен согласно кивнула.

– А до начала праздника где вы были?

– Дома…

– Мы к вам заходили, вас дома не было.