Долина

Уже наступила полночь, на ясном небе высыпали звезды. Сервас подумал, что при других обстоятельствах это был бы замечательный праздник.

– Фредерик Розлан… – крикнула Ирен жандарму. – Вы знаете, где он живет?

– Конечно.

Ангард посмотрел на них, и глаза его расширились.

– А что случилось? Вы что-то обнаружили?

– Он ближайший в списке, – сказала Ирен.

– Ближайший… к чему?

– Ближайшая жертва. Ну? Где он живет?

Жандарм повернулся к домам, стоящим по ту сторону площадки, за группой с транспарантом.

– Тут, рядом. Вон, среди тех небольших домиков… А это еще что такое?

Они тоже увидели. Там, над домами, как над костром, взлетали снопы искр. Но это не были искры праздничного костра… Над одним из торговых павильонов теперь разгоралось зарево пожара. Огонь пульсировал, как неровно бьющееся сердце.

– Вызывайте пожарных! – крикнула Ирен Ангарду и помчалась через площадку.

На бегу она быстро взглянула на Серваса, и тот отозвался:

– Я с тобой!

Ирен бросилась в толпу, обогнула костер и прямиком понеслась на группу Уильяма Геррана, который ее увидел.

– Расступитесь! – кричала она. – Дайте пройти!

Сервас сначала подумал, что они откажутся повиноваться, но, поняв, что дело тут не в них, вся компания быстро расступилась перед Ирен, как Красное море перед Моисеем.

Она пробежала мимо низких каменных стенок, окружавших садики при небольших квадратных домах, какие тысячами строили после Второй мировой войны. Потом, держа телефон в руке, помчалась по переулку, где сквозь растрескавшийся асфальт пробивалась растительность.

Дом стоял третьим на улочке. Соседи уже собрались и держались на почтительном расстоянии. Из открытых окон вырывалось пламя, кверху поднимался крутящийся столб черного дыма. Едва они добежали до входа, как послышались сирены пожарных машин.

– Дьявол! – вскрикнула Ирен.

Толкнув заржавевшую калитку, она влетела в садик и тут же затормозила перед зияющей застекленной дверью. Сервас остановил ее, схватив за локоть. Внутри полыхал пожар. Пламя вырывалось отовсюду. Он загородился рукой от жара.

– Ты не сможешь войти, – сказал он.

– Но я уверена, что он там, в доме!

– Ты уже ничего не сможешь сделать, Ирен! В это пекло никак нельзя!

В переулок быстро въехала пожарная машина. Фары на мгновение ослепили их, и они загородились от вращающихся на крыше автомобиля фонарей, ярко освещавших фасады домов и собравшихся зевак. Пожарные в форме выскочили из машины и подбежали к ним. Двое из них уже подсоединяли наконечники к брандспойтам.

– Я думаю, там внутри кто-то есть! – крикнула Ирен бригадиру пожарных.

– Хорошо, хорошо! Отойдите в сторону! Выйдите из сада и не мешайте работать!

Молодой компьютерщик из региональной технической службы слушал в «Ютубе» Моррисси[70]. Альбом «Воксхолл и я». Ладно, допустим, сейчас Моррисси гордиться особенно нечем. К старости он сделался грязным придурком. Но это все ерунда… А разве ерунда его золотой голос, когда он поет «Теперь мое сердце довольно»[71]? Кто лучше Моррисси мог подобрать слова к его сердечной боли, к одиночеству, к хандре, которая его охватывает, едва он проснется, к депрессивной уверенности, что он принадлежит к семейству лузеров, кому жизнь никогда не улыбалась? И потом, разве Ноэл Галлахер[72] не сказал: «Сколько бы ни было написано о любви, ненависти или дружбе, он все равно скажет лучше. Потому что он лучший бард всех времен»?

Вот так-то, черт тебя дери, Моррисси…

Он огляделся вокруг. Можно подумать, что все разошлись по домам. Жандармерия опустела.

Парень крутнулся на стуле, вгляделся в экран. Все оказалось дольше, чем он рассчитывал. Порты и уязвимости он просканировал. Настало время перейти к атаке.

Он не был истинным хакером.

До сегодняшнего дня он занимался только тестовыми вторжениями в виртуальные объекты атаки, подготовленные инструктором. Эта атака будет для него первой реальной. В жаргоне хакеров есть выражения белые шляпы и черные шляпы, джедаи и ситхи. Джедаи – это «хорошие мальчики», хакеры этичные. Ситхи – «плохие мальчики», хакеры агрессивные и недобрые. И сейчас ему, джедаю в белом головном уборе, пришло время на практике осуществить все, чему он научился.

57

– Внутри тело.

Ирен посмотрела на бригадира пожарных. Сервас видел, как она потрясена. И в жаркой, недвижной ночи настал миг всеобщей полнейшей апатии, когда никто не смог вымолвить ни слова. Все началось заново… И они не смогли этого предотвратить. Они опять приехали слишком поздно. Им не удалось его спасти. Сервасу хотелось кричать. Они отдали и себя, и свое начальство в лапы прессы. Так сказать, оказались не на высоте. Теперь потребуют заменить их, чтобы полетели их головы.

На помощь Кастеня рассчитывать нечего: прокурор опять попытается обезопасить себя.

Но это все вещи второстепенные. Главное – погиб человек. И они не смогли предотвратить убийство.

Внутри у него все перемешалось: ярость, печаль, разочарование…