— Хорошо, — вежливо пообещал Данилов, зная наперед, что не станет звонить Колосовой, не та у них степень близости.
Где-то через полчаса зазвонил внутренний телефон.
— Владимир Александрович? — теперь голос Поляковой звучал официально-холодно. — Зайдите, пожалуйста, к Олегу Тарасовичу. Прямо сейчас, он ждет.
«Сначала Скибкарь ему понадобился, потом я, — подумал Данилов, вылезая из-за стола. — Что за дела?»
Аудиенция оказалась короткой.
— Я смотрю, Владимир Александрович, у вас там собирается нечто вроде клуба, — сухо сказал заведующий кафедрой, даже не пригласив Данилова сесть. — Не поваживайте, гоните в шею. Рабочее время — для работы. Спасибо.
Заведующие кафедрами, вне зависимости от полученного воспитания, разговаривают вежливо (если, конечно, не вывести их из себя). Никаких «вы свободны» или «убирайтесь с глаз моих долой!», или тем более «пошел к такой-то матери!». Вместо всего этого можно сказать: «Спасибо», а тон, которым оно произнесено, скажет все за себя.
Данилов кивнул шефу на прощанье и вышел в приемную. Ирина Георгиевна, встретившись с ним взглядами, нахмурилась и стянула губы в куриную гузку — не в духе шеф отчего-то. Данилов в ответ улыбнулся и подмигнул, давая понять, что все хорошо.
А все и было так. Сегодня шеф не в духе, завтра будет все нормально. Какое ему дело до смены настроения у начальства? В последнее время Данилов заметил, что стал гораздо реже раздражаться и, как принято говорить, стал меньше брать в голову. И это ему нравилось. Давно бы так. К тому же чем меньше берешь в голову, тем реже она болит.
Задумавшись как-то в метро (не все же читать там, иногда, разнообразия ради, и поразмышлять можно) о причинах, вызвавших подобную перемену, Данилов нашел сразу несколько. Во-первых, рождение дочери. С маленькими детьми много хлопот, но радости от них еще больше. Улыбнется тебе такая кроха, и ходишь потом несколько дней счастливый-пресчастливый, а потом она снова улыбнется… Даже интересно, как у таких маленьких получается так здорово улыбаться? Их же никто никогда этому не учил. Неужели инстинкт, хотя, наверное, не инстинкт, а врожденное качество. И куда с возрастом исчезает подобное качество? Взять хотя бы Никиту. Еще не очень взрослый, а улыбаться не умеет, только зубы скалит. А ведь определенно умел в детстве.
Во-вторых, не могла не сказаться спокойная и размеренная жизнь. Работа, дом, работа, дом… Ни командировок, ни общежитий, знакомый и удобный уклад. Обывательщина, короче говоря, но в ней есть свои преимущества и плюсы. И ведь много их.
В-третьих, совершенно неожиданно оказалось, что больная нога располагает не только к неспешному перемещению в пространстве, но и к таким же суждениям и сдерживанию эмоций. Именно так. Начинаешь придавать меньше значения тому, чему много значения придавать не стоит, перестаешь раздражаться по пустякам, даже дураки уже не достают, а только веселят. Сплошной позитив. Раньше бы, может, и надерзил бы шефу в ответ на «гоните в шею», а сейчас усмехнулся про себя и ушел. В результате завтра или послезавтра шеф забудет о своем ценном указании. А дерзость он бы на всю жизнь запомнил бы, до самой встречи с Альцгеймером. Старина Конфуций был прав, когда советовал совершенствовать себя, чтобы принести спокойствие другим.
— А Карлсон определенно был конфуцианцем, — вслух подумал Данилов.
Недаром же он то и дело призывал к спокойствию и не придавал значения неприятностям. Пустяки, мол, дело житейское.
Сидевшая справа пожилая женщина опасливо покосилась на Данилова. Он как можно приветливее улыбнулся ей. Женщина встала и ушла в другой конец вагона. По пути дважды оглядывалась — не идет ли за ней странный человек.
Глава пятнадцатая
Как просто открываются ларчики
Звонков и сообщений от «любимых женщин» не было с прошлого года. Данилов уже почти и думать забыл об этом. Иногда, бывало, шевельнется в голове мысль: «Кто же это все-таки развлекался?», но ее быстро заглушат другие, более важные и нужные мысли.
И вдруг — снова-здорово. Сообщение: «Ты еще помнишь меня, любимый?» — и звонок на мобильный. В половине десятого вечера. От абонента, пожелавшего остаться неизвестным.
— Я — подруга матери вашего будущего ребенка… — затараторил писклявый женский голос.
Данилову вдруг захотелось взять шутников на понт. Вдруг сработает?
— Я не хотел звонить сам, — сказал он, — думал, что пошутили и будет. Но раз вы начали снова, то пеняйте на себя. Я знаю, кто это организовал. Даю один день на то, чтобы извиниться. В противном случае обещаю, что будет громкая огласка. Это не смертельно, но крайне неприятно. Всего хорошего. Спокойной ночи, приятных снов.