Доказательство силы

Обходя островок, они обменялись историями. Злобин изложил, что знал, не упомянув, впрочем, о находке Ярослава, зато подробно остановился на образе сворачивающейся Вселенной. А Лада поведала, что бандиты в камуфляже подплыли к ним чуть ли не сразу, едва парни ушли под воду. Очень вежливо поинтересовались, действительно ли перед ними профессор Челоян, а узнав, что не ошиблись, обвинили альтернативное научное светило в несанкционированных археологических раскопках и заставили профессора с девушками перебраться в свою моторку. Катер же отправился к всплывшему буйку. Потом началась стрельба, раздался взрыв, но, что именно происходило, Лада не видела. Потом катер вернулся к моторке, с него выгрузили Мишу в бессознательном состоянии, — как был, в гидрокостюме, маске и ластах, но без баллона, и всех доставили сюда, на остров. Высадили, а сами отчалили.

Катер, получается, угнали, но до того позволили взять с него все, что девушки и профессор пожелали. Вот они и забрали, сколько могли с собой унести, жаль, еды на катере было маловато.

Примерно так прозвучал бы рассказ Лады, если очистить его от эмоций. А эмоций хватало… Даже сейчас девушку буквально трясло и колотило, когда речь заходила о бандитах: не от страха, а от гнева и возмущения. Казалось, попадись сейчас ей в руки кто-то из камуфлированной компании, то он сразу же отправится к столбу пыток, благо обстановка располагает, и будет принесен в жертву Перуну. Или Велесу. Причем самым изощренным и мучительным способом. И Миша с трудом представлял, как же она — с таким-то настроем! — удержалась при захвате, чтобы не сорваться, не вцепиться в рожи захватчикам и не получить по голове чем-нибудь тяжелым и твердым.

Рассказ Лады завершился одновременно с экскурсией.

Островок, как заметил Злобин, напоминал огромную запятую: сосновая рощица с капищем в центре располагалась на главной, почти круглой части и была обрамлена гранитными скалами. Кое-где в скалах имелись разрывы, позволявшие спуститься к воде, этакие уединенные мини-пляжики на одного-двух купальщиков.

А хвостик «запятой» представлял собой узкий и изогнутый каменистый мыс или, скорее, косу. Была она бесплодной, без следа растительности, сплошное нагромождение валунов, шла прочь от острова, постепенно сужаясь и становясь ниже, и пропадала среди волн.

Если не исследовать косу и пляжики, обойти островок можно было за пять минут. Они не исследовали, но обогнули за десять, учитывая невеликую Мишину скорость. К исходу этой десятиминутки он придумывал, под каким бы предлогом отделаться от Лады, поскольку организм все настырнее требовал справить естественную надобность, но ничего не придумывалось.

А сказать по-простому: отвернись, мол, отолью, не позволяло воспитание.

— А где Карина? — спросил он, рассчитывая как-нибудь оставить девушку в обществе подруги и отлучиться на пару минут.

— Искупаться решила… — Ладислава кивнула на ближайший пляж. — Но мы туда не пойдем. Вчера было прохладно, и купальники остались на базе.

— Ну так сходи одна, — предложил Миша каким-то не своим, скрипучим голосом: возможно, то был голос переполненного мочевого пузыря.

Лада посмотрела на него внимательно и, кажется, сообразила, в чем проблема.

— Схожу, пожалуй. Окунусь чуть-чуть вместо душа. Душевая у нас теперь тут, в озере, а прочие санудобства — вон там, на косе, слева между камнями.

Она пошла к воде. Миша понял, что до «прочих удобств» не добежит, и, едва Лада исчезла за скалой, торопливо рванул вниз молнию на джинсах.

«Как же мало надо человеку для счастья», — подумал он.

И стал счастливым.

Глава 13 Векшин волнуется, Фокус блуждает, а Дибич занимается кораблестроением

К утру позиция Валентина Арнольдовича Векшина, считавшего, что дождаться спасения можно и на острове, изменилась на диаметрально противоположную: немедленно, любым способом, но убраться отсюда!

Поскольку ночь выдалась кошмарная.

Спали в плоту, понадеявшись, что палатка, составляющая с ним единое целое, защитит от холода.

«Будет тепло — надышим», — оптимистично пообещал Дибич.

Не получилось. Точнее, получилось, но не так, как хотелось.

Палатка жесткого каркаса не имела, ее поддерживали надувные дуги. Вернее, теперь не поддерживали, поскольку были пробиты пиратским ножом. Кое-как подперли свод веслами, но внутренний объем получился в разы меньше штатного, что очень быстро привело к адской духоте — надышали. Открыли вход-клапан, потому что оставаться в получившейся камере было решительно невозможно, и все «надышанное» тепло тут же улетело в Ладогу, которая взамен щедро поделилась с несчастными своим ночным холодом.

Голод, кстати, тоже не дремал, терзая внутренности с садистским наслаждением.

Возможно, Валентин Арнольдович как-то пережил бы эти две напасти и уснул — измотанный организм ультимативно требовал порцию сна, но все испортила третья проблема — гранит.