Доказательство силы

Чудская битва — битва с чудами, вот что имелось в виду древними авторами. И лишь два-три века спустя дурную шутку с переписчиками летописей сыграло созвучие с Чудским озером.

«Между прочим, — продолжал профессор, — с появлением водолазных скафандров, а затем аквалангов, а потом и подводных металлоискателей неоднократно предпринимались попытки локализовать место битвы и отыскать там хоть какие-то артефакты, но ни одна попытка успеха не принесла — ничего материального, что можно было бы хоть с натяжкой связать с битвой тринадцатого века, со дна Чудского озера так и не подняли».

Разумеется, поиски затрудняло отсутствие четкой привязки к местности: во всех старинных описаниях битвы главным ориентиром был указан Вороний камень — скалистый островок, возвышавшийся над сковавшим озеро льдом. Казалось бы, с него и надо начинать любые поиски, но проблема в том, что в той части Чудского озера, которую историки отводили под место битвы, подобных островков нет. Вообще никаких нет: ни больших, ни малых, ни даже одиноких валунов, торчащих над волнами. Нет и никогда не было — геологическая структура озерного дна подобного не предполагает.

Отсутствие угодившего в летописи Вороньего камня породило множество околонаучных гипотез и вовсе антинаучных легенд о его исчезновении. Опустился, дескать, на дно в результате тектонического катаклизма. Или же скрылся с глаз до поры, пока вновь не потребуется защитить рубежи Русской земли.

На антинаучные легенды профессор лишних слов не тратил, а касательно околонаучных гипотез объяснял: не случается в районе Балтийского щита тектонических катаклизмов, ибо нет к тому никаких предпосылок, с точки зрения науки геофизики. Раньше — да, бывали. Но намного раньше, в районе верхнего протерозоя. А протерозойская эра, если кто забыл, закончилась полмиллиарда лет тому назад.

Озадачив слушателей отсутствием легендарной скалы и огорошив полумиллиардом лет, профессор перескакивал на тему Ладожского озера. Вот там-то, оказывается, совсем иная геологическая структура дна, на котором зачастую встречаются каменистые возвышения, именуемые местными жителями «лудами». Причем название это на Чудском озере никогда не бытовало. Так же как на Псковском, составляющем с Чудским единый, в сущности, водоем. Лишь на Ладоге островки зовут «лудами», и еще севернее, на озерах Карелии и Архангелогородчины, — само слово «луда» карельского происхождения.

Иногда луда — просто отмель, подводный холм, не поднимающийся над водой. Иногда над поверхностью торчит лишь вершина луды — бесплодная скала или группа валунов. Самые большие луды — это уже полноценные острова, порой достаточно обширные: почва, растительность, все как полагается.

И если на Чудском озере невозможно отыскать Вороний камень ввиду полного отсутствия чего-либо похожего, то на Ладоге проблема обратная — слишком много скал, подходящих под описание.

Слово «луды», кстати, тоже является одним из доказательств теории профессора.

На этом месте Миша прекратил слушать лекцию, потому что Челоян от относительно понятных доказательств ушел в дебри филологии и начал сыпать мудреными языковедческими терминами. Тайком от Лады Злобин вставил в ухо наушник плеера и расслабился. Краем другого уха слышал, конечно, как профессор толкует об отсутствии огласовки во многих старых записях и подводит слушателей к тому, что второе название Чудского побоища — не Ледовое, а Лудовое: то есть сражение с чудами возле луды с названием Вороний камень. Слышал, но не вслушивался.

* * *

Когда пришло время погружаться, Миша понял: Ярослав, хоть и не проявлял на словах ни малейшего фанатизма, воспринял бредни профессора весьма серьезно и вооружился по-настоящему. Сейчас на палубе лежал профессиональный металлоискатель «Эскалибур» второго поколения, слишком дорогой и слишком качественный агрегат, чтобы отыскивать пропитанные ржавчиной участки донного ила, а до сих пор Ярослав обходился простым «гарретовским» прибором, и правильно делал: какая разница, чем искать, если ничего не найдешь?

Первой новое оборудование заметила Карина, несмотря на то что к «заклепочной» теме худенькая девушка была равнодушна и любое оборудование интересовало ее лишь с точки зрения его киногеничности.

— Ух ты! Новая железка! — прощебетала она.

Ярослав молча кивнул, не желая тратить слов на подтверждение очевидного.

Карина нацелилась видеокамерой, засняла «Эскалибур» со всех сторон, а затем зафиксировала для истории, как Ярослав возится с настройками и прилаживает подводные наушники. Она исполняла в экспедиции должность штатного оператора на поверхности, потому что при погружениях съемки вели две камеры, укрепленные на головах дайверов, — снимали в автоматическом режиме все подряд.

— Этот металлоискатель лучше старого?

Кивок головой.

— Намного?

Кивок головой. После короткой паузы.