Дочери войны

– Я не знаю, что мне делать с собой. Я ничего не чувствую. Скажи, Элен, как мне вернуть способность чувствовать?

– Дорогая, я очень понимаю твое состояние, – сглотнув, сказала Элен.

Элиза покачала головой, будто усомнившись в ее словах.

– Мне никогда еще не бывало так плохо. Есть я не могу. Спать тоже. Иногда возникает ощущение, что и дышать я тоже не могу. Даже не хочу. И вот тут все время больно. – Она постучала по груди. – В этом месте. И боль не уходит.

Элен подошла к Элизе, обняла. Элиза позволила себя обнять, но быстро отстранилась.

– Я даже плакать не могу, – продолжала Элиза. – И сердце совсем разбито.

– Дорогая, мне нечего тебе сказать. И хотелось бы, но нечего.

– Не надо.

Элен смотрела на сестру, потерявшуюся между двумя мирами: миром, где Виктор был жив и здоров, и миром, где его уже не было.

– Как бы банально это ни звучало, но попробуй заняться повседневными делами.

– Сомневаюсь, что у меня хватит сил даже на один день.

– Тогда начни с одного часа… Я хочу прогуляться по лесу. Пойдем со мной. Мы будем идти совсем медленно.

– Нет, – покачала головой Элиза. – Я останусь дома. Может, выйду посидеть в сад. Завтра я намерена открыть кафе, даже если мне придется туда ковылять на костылях.

– Я уже слышала об этом от Флоранс. Ты готова?

– Вряд ли я когда-нибудь буду готова, но в любом случае это сделаю. Мне нужно найти способ выбраться… из всего этого.

Элен ее понимала.

– Я не могу перестать его любить, – продолжала Элиза. – Он здесь. В моем сердце. Я хочу умолять его, чтобы не уходил. Хочу встать на колени и сказать, что люблю его. Прежде я не говорила. Откладывала на потом, а теперь уже поздно. Элен, я навсегда упустила возможность сказать ему об этом.

– Виктор знал, что ты его любишь.

– Ой, меня сейчас вывернет, – пробормотала Элиза и, хромая, двинулась во двор.

Глава 43

Спустя несколько дней, в обеденный перерыв, Элен зашла к Виолетте. В последний раз они виделись за два дня до казни партизан. Элен не давала покоя одна мысль.

– Как я рада тебя видеть, – сказала Виолетта. – Я тебе кое-что приготовила. Конечно, случившегося это не изменит, но, надеюсь, чуть поднимет тебе настроение. Обожди меня в мастерской.

Элен прошла в мастерскую и села у окна. Она слышала, как Виолетта поднялась на второй этаж, затем спустилась и вскоре появилась в мастерской, держа над головой вешалку с красным платьем.

Элен ойкнула и вскочила со стула, изумленная видом возрожденного платья.

– Я специально повесила его в шкаф, чтобы не помялось.

– Какая красота! Даже не верится, что подол был изрезан на куски. Я могу его забрать?

– Конечно, – улыбнулась Виолетта, протягивая ей платье. – Рада, что оно тебе нравится.

Завороженная умело вшитыми шелковыми вставками, Элен потрогала ткань, разгладила пальцами.

– Может, Элиза немного обрадуется, когда увидит. Хотя сомневаюсь, способно ли что-то ее сейчас обрадовать.

– Гибель Виктора ее подкосила.

– Да. Рана еще вовсю кровоточит. И не столько смерть, сколько то, как он ушел из жизни. Но у Элизы есть стержень. Она не сломается и найдет способ жить дальше. Горе не подомнет ее, однако сейчас она сражается с внутренними демонами.

– Откуда ты знаешь?

– Я не знаю. Просто ощущение такое.

– Увидеть подобное… любого всколыхнет, даже постороннего. Но видеть, как твоего любимого у тебя на глазах приговаривают к смерти и тут же убивают… – Виолетта часто заморгала и отвернулась.

В мастерской стало тихо.

– Виолетта, а как умер твой муж? – осторожно спросила Элен. – Его ведь не расстреляли?

Она внимательно наблюдала за лицом Виолетты. Вопрос заставил подругу болезненно поморщиться и скривить рот. Виолетта избегала смотреть ей в глаза.

– Виолетта, прости за неуместный вопрос.

– Пьер не умер…

– Я всегда думала…

Виолетта тряхнула головой и посмотрела Элен в глаза:

– Мне не хочется говорить об этом.

– Прости, пожалуйста. И зачем только я спросила?

– Ничего страшного. Но давай сменим тему.

Элен оглядывалась по сторонам, ища, о чем бы еще поговорить. Ее взгляд снова упал на платье. Когда-то оно что-то значило для матери. Может, и до сих пор значит. Элен представила, как мать кружится при лунном свете и подол платья кружится вместе с ней, похожий на вздымающиеся и опускающиеся морские волны. Синева океана и белые гребни волн медленно становились красными…

Отвлеченная мысленной картиной, Элен заморгала, несколько удивляясь увиденному. Аккуратно сложив платье, она отогнала посторонние мысли. Она ведь шла сюда с намерением кое-что узнать.

– Ты как? – насторожилась Виолетта.

Они заговорили разом.

– Давай ты первая, – со смехом предложила Виолетта.

Элен расправила плечи. Пусть это дело прошлое, но в нем надо поставить точку.

– Может, сейчас неподходящий момент, но я хочу спросить: хорошо ли ты знала Жюльена?

– Жюльена?

– Да. Жюльена из Дома. Ты знала, что я его люблю?

Виолетта на мгновение замешкалась и тут же улыбнулась:

– Надо же, я совсем забыла.

– Но ведь я рассказывала тебе о нем?

– Да, – ответила Виолетта, которой стало несколько неуютно.

– Мы тогда сидели у тебя в саду.

– Да.

– Так… хорошо ли ты его знала?

Виолетта уставилась в пол и не сразу подняла глаза.