Дочери войны

Затем раздались шаги. Флоранс поежилась. Сердце у нее заколотилось. Стоя на кухне, она озиралась по сторонам, ища, где бы спрятаться. Кухня была пуста. Помимо входной двери в боковой стене находилась еще одна. Флоранс вспомнила нападение головорезов из САБ. Кладовая! Надо прятаться там. Думая, что другая дверь ведет в кладовую, Флоранс подбежала к ней и подергала ручку. Дверь не открывалась. Перепуганная Флоранс дернула сильнее, однако дверь не желала поддаваться.

– Merde![41] – пробормотала Флоранс.

Меж тем шаги приближались, и ее сердце колотилось все громче.

– Вообще-то, такие слова не входят в лексикон благовоспитанной французской девушки.

Узнав голос, Флоранс быстро повернулась:

– А вы что тут делаете?

– Аналогичный вопрос я собирался задать и вам.

– Слушайте, Джек, Элен грозит жуткая опасность, и все по моей вине. – Флоранс опустила голову, ей было страшно и муторно.

– Подойдите. – Голос Джека был добрым и звучал успокаивающе. Флоранс подошла. Джек взял ее за руки, заглянул в глаза и попросил: – Расскажите все по порядку.

Флоранс рассказала, добавив, что на момент ее бегства Элиза еще не появилась и теперь Элен придется одной встречать немецких солдат и Томаса. Услышав это, Джек отпустил руки Флоранс, подбежал к столу и схватил ключ от мотоцикла. Флоранс знала: Элен восхищается Джеком. После возвращения из Бордо в глазах старшей сестры появился новый блеск. Но Флоранс и не подозревала, в какой мере Джек тревожится за Элен. Может, в Бордо между ними что-то произошло? Этого Флоранс не знала, однако по всему чувствовалось: Джек сильно разволновался. Он пошел к двери, затем обернулся:

– Запритесь изнутри, закройте ставни и поднимитесь на второй этаж. Никого не впускайте, кроме ваших сестер и меня. Я постараюсь вернуться как можно быстрее.

После его ухода Флоранс закрыла ставни и заперла дверь. Она поднялась наверх, где устроилась на кровати, а перед тем смахнула с покрывала слой пыли и грязи, налетевшей с потолочных балок. Улегшись, она стала разглядывать трещины в стенах, видимые даже при тусклом свете. Они тянулись от пола до потолка. Судя по сору на кровати, потолочные балки были изъедены древоточцами. Может, и половицы тоже. Когда-то здесь жила семья. Муж умер, а вдова с ребенком уехала. Неудивительно, что той женщине не хотелось жить здесь без мужа. Флоранс представила, как одиноко было вдове в опустевшем доме. Ей показалось, что она чувствует грусть, до сих пор витающую в пространстве дома.

Неприятно было лежать в полумраке, зная, что ты одна в доме, но она не смела ослушаться Джека. В нем было что-то по-настоящему мужское, какая-то определенность. Мысль о нем приносила ей чувство безопасности. Ее защитник. Командир по натуре, но совсем не жесткий. Думая о нем, Флоранс испытала странное чувство, граничащее с потребностью. С потребностью покориться. Это ее удивило. Меж тем чувство становилось все сильнее. Флоранс ощущала готовность дать ему все, что он ни попросит, выполнить любое его распоряжение. Даже вручить ему свою жизнь. Да, именно так. Как странно. Покорность и подчинение – это одно и то же? Что вообще с ней происходит? Флоранс не понимала себя.

Впервые она убедилась, что ее чувства к Джеку не так просты. В отличие от приятной нежности Антона сила характера Джека действовала опьяняюще. Те невинные дни, когда она гуляла с Антоном, показались ей далекими. Она изменилась. Прежняя простота восприятия жизни исчезла. Жизнь изменила ее. Изменились и ее желания. Вопреки себе ее тянуло к Джеку. Флоранс представляла его лицо, зеленые глаза, широкую улыбку и чувствовала, что улыбается в ответ. Чуть помешкав, она положила ладонь на живот. Чтобы отвлечь себя от мыслей. Но ее окутало волной странной тоски. Флоранс представила, что на животе лежит не ее ладонь, а ладонь Джека. Она воображала, как его сильные руки касаются ее груди, ног, шеи, а его губы прижаты к ее губам. Она провела пальцем по внутренней стороне губы, чувствуя, как твердеют соски. Напряжение в теле нарастало, отчего у нее заныло между ног. От наслаждения она изогнулась, часто дыша и покоряясь нарастающему чувству. Подчиняясь голосу тела. Она бы позволила Джеку делать с ней все, что он пожелает. Она была готова на близость с ним любым приятным ему способом. Флоранс зашла так далеко, что не могла восстановить самообладание, даже если бы и хотела, а она совсем не хотела. Вместо этого, продолжая воображать, будто ее ласкает Джек, она раздвинула ноги. Эмоции и телесная жажда слились в единый поток. Она трогала себя все настойчивее. Сейчас ею управляли зов тела и отсутствие запретов. Так длилось, пока ее не накрыли волны оргазма. Он продолжался совсем недолго, несколько мгновений. Постепенно ее дыхание замедлилось. Флоранс охватила неожиданная радость. Быть может, изнасилование сказалось на ней не так серьезно, как она думала. Может, для нее еще не все потеряно.