– Вы не хотели причинить вред Сэму, верно? Просто были в ярости и хотели немного насолить, да? – мягко продолжала Грейс. Из правого глаза Томаса выкатилась слеза и скатилась по щеке. – Это трудно. Смириться с тем, что желаемого не получить, – понимающе заметила Грейс.
Голубоватое свечение вокруг Томаса потрескивало и дрожало.
– Я… – выдавил он. В его голосе появились электрические нотки.
Глаз Конни жег сок белены, а рука, в которой она сжимала цветок, горела.
Трескучий голубоватый свет, выходивший из ладони матери Конни, сосредоточился в центре лба картонного Томаса. Грейс-хиппи, которую Конни помнила из детства, сказала бы: там находится третий глаз – дверь в подсознание.
– Как-то раз вас убедили, что ради достижения цели можно идти по головам, – сокрушенно произнесла Грейс. – Что власть можно завоевать лишь силой. Но это не выход. Правда?
Голубоватое свечение вокруг Томаса все больше накалялось и сверкало, а он продолжал стоять неподвижно со сведенными к носу глазами, пока яркий голубой свет устремлялся прямо в середину его лба.
– Мам? – позвала Конни, протягивая руку, словно намереваясь остановить Грейс.
Та обернулась на дочь через плечо. Ее глаза полностью побелели – радужек не было видно совсем.
– Да, моя дорогая? – долетел до Конни приглушенный, словно из-под воды, голос матери. – Ты права. У нас еще полно дел. Да и рассвет близится.
Грейс опустила руку. Изображение Томаса содрогнулось и с жутким стоном рухнуло на колени, прижимая ладони ко лбу.
– Простите меня! – простонал он, сотрясаясь от переполняющего его электричества.
Конни, Сэм, Грейс и Зази стояли неподвижно и глядели на плачущую фигуру Томаса.
– У нас все еще нет мандрагоры, – произнесла наконец Зази.
Грейс бросила взгляд на рыдающего юношу. Его кожа стремительно бледнела, а треск электрических разрядов не заглушало даже пение жаб.
– Мандрагоры здесь повсюду, – сказала Грейс. – Этот сад любит мандрагоры. И мандрагоры любят этот сад. Любят, – добавила она, обращаясь к Томасу. – Понимаете, о чем я?
Тот, всхлипывая, закрыл лицо ладонями.
– Как же выкопать его так, чтобы не повредить? – спросила Конни. Сок белены разъедал ее руку и раскрасневшийся уголок глаза. – Теперь у нас нет… Арло. – Последнее слово Конни выдавила с особой горечью в голосе.
Грейс склонила голову на бок и ответила:
– Держу пари, этот юноша с удовольствием нам поможет. Правда, Томас?
Тень бывшего студента Конни с несчастным видом обтерла ладони о брюки.
– Я всегда мечтал увидеть мандрагору, – тихо ответил картонный Томас.
– Тогда копайте, – велела Грейс.
Голубоватое свечение вокруг Томаса становилось все интенсивнее, словно в нем скапливался свет луны. Он послушно вытянул руки вперед и начал рыть землю у своих колен. Когда кончики пальцев картонного Томаса коснулись почвы, тоненькие искорки вокруг него вспыхнули, словно светлячки.
– А они правда кричат, когда их вырываешь из земли? – тихонько поинтересовался образ Томаса.
– Копайте, – мрачно бросила Конни.
Сэм с Зази подошли к остальным и остановились позади. Девушка дрожала, а ее кудри наэлектризовались. Дыхание Сэма образовывало у его рта бледное сияние.
– Вон, – указала Грейс. – Теперь тяните.
Томас ухватился за основание кустика с бледно-фиолетовыми цветками, что наряду с клевером, одуванчиками и ползучим сорняком образовывал садовый «ковер».
– Простите меня, Конни, – сказал Томас.
Электрическое поле вокруг него задрожало и затрещало, и он выдернул растение.
Уши Конни пронзил резкий звук, и она закрыла их ладонями. Однако это не помогло. Он словно застрял в ее голове и теперь звенел внутри черепной коробки, бесконечно отражаясь от стенок. Конни согнулась пополам и зажмурилась, не в силах совладать с пронзительным визгом. Неизвестно, как долго это длилось, возможно, всего лишь мгновение, но оно тянулось вечностью. Звук пронизывал все тело и заставлял мозги вибрировать. Конни открыла рот, чтобы завопить…
Но звон оборвался также внезапно, как и возник. Словно его и не было вовсе.
Зази и Сэм тоже сгибались, прикрывая уши, а Грейс стояла перед ними, безмятежная и улыбающаяся, держа в облаченной в перчатку руке маленький грязный человекоподобный корешок.
Образ Томаса исчез, словно выключили телевизор.
– Мама, что здесь… – начала Конни.