Дочери без матерей. Как пережить утрату

31-летняя Адди, которой было 19 лет, когда ее мать умерла от сердечной недостаточности, очень боялась проводить День матери в одиночестве. «Когда-то я работала в магазине подарков, и однажды на День матери мне пришлось заменить коллегу, которая хотела провести день со своей мамой, – вспоминает она. – Весь день ко мне приходили мамы с дочками. Я ненавидела это, злилась и грустила, чувствовала себя обманутой. В тот день я вернулась домой и проплакала целый час. В прошлом году психолог помог мне понять, что я должна была найти способ почтить свою мать. Поэтому я решила заниматься садом в День матери. Я придумала ритуал – сажать цветы и молиться о силе, жизни и свете. Это очень помогло мне, потому что так я проявляла уважение к своей матери и природе и восхваляла аспект своей души, который мог дать начало жизни. Это настоящий дар, который я получила от матери».

Дни рождения тоже активируют реакции горя – не только потому, что они напоминают нам о звонке или открытке, которую мы никогда не получим, но и потому, что праздник приближает нас к страшной цифре: возрасту, в котором умерла наша мать. Мы очень тесно связываем себя с телом матери, и наша жизнь когда-то переплеталась с ее жизнью. Вот почему многие боятся умереть в том возрасте, в котором умерла их мать. Дожить до него – важное событие, пересечь эту черту – огромное достижение.

«Я сталкиваюсь с этим вновь и вновь, – говорит Наоми Рут Ловински, доктор философии, аналитик из Беркли, штат Калифорния, которая часто консультирует женщин, потерявших мать. – Когда некоторые женщины приближаются к возрасту, в котором умерли их матери, они будто сходят с ума: проявляют странные симптомы, впадают в депрессию, у них резко учащается пульс или появляются другие признаки, которым нет медицинского объяснения. Это очень, очень мощная связь».

Вандерлин Пайн, доктор философии, почетный профессор социологии в Университете штата Нью-Йорк в Нью-Палц и один из главных экспертов в области смерти и американского общества, так часто встречал подобную реакцию, что придумал ей название – родительский триггер. Доктор Пайн, которому было 19 лет, когда умер его отец, говорит, что приближение к возрасту, в котором умер родитель того же пола, вынуждает резко осознать свою смертность. Ребенок начинает горевать по умершему родителю, но до этого момента он не мог прочувствовать такой вид горя. «Приблизившись к возрасту, в котором умер мой отец, я понял, что сильно зациклился на этой дате, – поясняет доктор Пайн. – Его смерть спровоцировала мои реакции, но не вернула ощущения, которые я испытал в 19 лет. Я готовился взглянуть на смерть 48-летнего мужчины глазами 48-летнего мужчины. Я испытал потрясение. Мой отец задел триггер внутри меня. В то утро я посмотрел на себя в зеркало и подумал: “Мне 48 лет. Но выгляжу я довольно неплохо для своего возраста! Я как бы посмотрел сквозь себя и подумал: “Как ты мог быть таким молодым? Как ты мог умереть?” Я, 48-летний мужчина, осуждал смерть отца, хотя не был способен на это в 19 лет. Я, 48-летний мужчина, посмотрел на умирающего 48-летнего мужчину и подумал: “Как ужасно!”

Кроме того, существуют скрытые триггеры, которые запускаются без предупреждения, когда вы заняты чем-то другим. Такие реакции горя часто связаны с переходными этапами в жизни женщины – окончанием университета, свадьбой, рождением ребенка, получением новой работы. Эти этапы созревания предполагают рост ответственности, которая провоцирует страх и нерешительность. В такие моменты мы нуждаемся в защите и ищем надежную гавань. «В общем плане эти реакции связаны с опасностями взросления, – утверждает Бенджамин Гарбер, врач и почетный директор Детского центра переживания горя Барра-Харриса. – По мере взросления с вами происходят плохие вещи. В итоге вы умираете. Переходные этапы связаны с ростом ожиданий. От вас ждут большего. С каждым шагом вперед вы испытываете желание вернуться назад. А делая шаг назад, ищете родителя, который поддержал бы вас. Если рядом никого нет, вас охватывает огромный страх». Ивелин Бассофф, доктор философии, психотерапевт в Болдере, штат Колорадо, и автор книги «Нянча самого себя» (Mothering Ourselves), добавляет: «В процессе перехода наша психика выходит из строя. Возникает внутренний конфликт. Нас тянет к людям, которые могут защитить нас, или воспоминаниям о таких людях. Нам хочется ощутить себя в безопасности».

Когда мы достигаем этих этапов, отсутствие матери становится болезненно очевидным. Осознанно или нет мы представляли эти события и думали, что мама будет рядом. А без нее наши предположения сталкиваются с реальностью. Дочь скорбит не только по тому, что было утрачено, но и по тому, чего не будет. Если мать не защищала и не поддерживала ее, она также скорбит по тому, в чем нуждалась, но никогда не получала.