Мимо на низкой скорости проехал автомобиль и свернул на соседнюю улицу. Город, казалось, уснул, утонув во тьме зимней ночи, хотя уличные фонари исправно горели. Матильда подождала немного, желая удостовериться, что других машин поблизости нет. Отчаявшаяся и полная решимости, она вскочила на парапет и встала над разбушевавшимся Коррезом, на мгновение закрыла глаза и произнесла последнюю молитву:
«Я больше не могу жить… Мама, прости меня, но я не могу так… Ни один ангел не придет мне на помощь! Я стóю не больше, чем проститутки! Я сама ввергла себя в этот ужас, я просила любви у этого чудовища, я унижалась до последнего… Я недостойна вас… Мой маленький Луизон заслуживает лучшей матери! Господи, помоги мне!»
Внезапно она вспомнила себя маленькой девочкой в церкви, в Обазине. Лизон и Поль держали ее за руки и уговаривали вести себя смирно… Ману — так тогда ее все звали — вспомнила, что в тот день на ней было новое платье с кружевным воротничком, и Мари в то утро завила ей волосы. Пьер, их отец, погиб накануне в автомобильной аварии.
— Папа!
Мощные ледяные воды сомкнулись, поглотив этот отчаянный крик. Маленькая девочка, которая так и не сумела стать взрослой, наконец воссоединилась с тем единственным человеком, который мог бы понять ее и простить.
Церковный колокол прозвонил десять раз. Адриан, недовольный тем, что не успел выехать в Брив раньше, терзал галстук, который никак не желал завязываться. Однако кто мог предусмотреть, что рано утром ему придется бежать накладывать гипс на сломанную руку?
Мари положила руки на плечи супругу и заставила его повернуться к себе лицом. Она нежно улыбнулась ему, хотя сердце снедало беспокойство, и, пока колокол отбивал свои удары, завязала галстук красивым узлом.
Вместе они спустились по лестнице, и, прежде чем попрощаться, Мари в последний раз повторила все свои наставления, хотя уже успела утомить ими мужа за завтраком:
— Постарайся ее убедить, умоляю! Ты должен уговорить ее вернуться с тобой! Адриан, а что, если ты не найдешь нашу Ману? Прошу, отыщи ее и привези домой! Нанетт что-то подозревает! Со вчерашнего вечера меня расспрашивает! Я чуть ли не обрадовалась, что у нее разболелась нога, — теперь она не встанет с постели раньше полудня!
Все еще в пижаме и с собранными на затылке в пучок волосами, Камилла сбежала по лестнице. Она собиралась завтракать. Увидев в вестибюле родителей, она подошла их поцеловать и спросила удивленно:
— Куда ты, пап?
— В Брив!
— Почему ты вчера не сказал? Мне нужны новые туфли, и я могла бы поехать с тобой!
— Я еду не для того, чтобы ходить по магазинам, Камилла! — резко произнес Адриан, лоб которого пересекла морщина озабоченности. — Мне нужно заняться вещами Матильды. Думаю, не стоит это от тебя скрывать: она уходит от Жиля! Вчера ты меня чуть с ума не свела своими расспросами!
Спустилась Мелина с Луизоном на руках.
— Какой он тяжеленький, наш малыш! — воскликнула она.
В этот момент зазвонил телефон.
— Господи, мне сегодня не дадут уехать! — пробормотал Адриан. — Кто-нибудь ответьте, пока я обуваюсь!
Мелина, которой было в удовольствие исполнить подобную просьбу, передала Луизона Камилле и побежала в кабинет.
— Папа Адриан, это тебя! Но я не знаю, кто это…
Рассерженный Адриан направился в свой кабинет, на ходу бормоча проклятия.
— Хм, папа сегодня не в настроении! — прокомментировала Мелина.
— Неудивительно после того, что случилось! — отозвалась Мари. — Матильда уехала без предупреждения, вы ведь уже это знаете? Я обзвонила все отели в Бриве, но она нигде не сняла номер. Ваш отец едет в ее салон. Мне не хочется расстраивать вас этой историей, мои дорогие, но…
Мари в тревоге ломала руки. Этот телефонный звонок был абсолютно некстати. Она, кусая губы, ждала возвращения Адриана. Ее материнское сердце сжималось от дурного предчувствия. Она подумала, что это могла быть Матильда: «Возможно, она звонит сказать, что возвращается в Обазин. Господи, сделай так, чтобы это была она!»
Но Адриан все не возвращался. Явно случилось что-то непредвиденное… Мари больше не могла ждать, а потому торопливым шагом направилась в кабинет. Камилла и Мелина с озадаченным видом переглянулись.
— Мне кажется, Матильда ведет себя скверно! — сказала Камилла. — Так бегать за мужчиной, который не хочет на ней жениться…. У нее что, нет никакой гордости?
Мелина расхохоталась и произнесла насмешливо:
— Кто бы говорил! Ты сама преследуешь Гийома своими письмами! Бедняжка, он получает по одному каждую неделю! Готова поспорить, если он не возьмет тебя замуж, ты уйдешь в монастырь! Погоди-ка, я как раз вспомнила про Мадлен! Для нее нет в жизни большего счастья, чем жить в аббатстве! Она говорит, что это ее родной дом! Еще одна, кто кончит монашкой… Вам будет нескучно вместе! Я вас так и вижу сидящими над вышивкой и бормочущими молитвы!
Камилла сжала губы, чтобы не отвечать на колкие выпады. Ей не хотелось пугать племянника, который весело лепетал у нее на руках. И все же она сквозь зубы произнесла угрожающим тоном: