Доченька. Возвращение

Озадаченная Камилла не ответила. Аргументы Мелины были, как всегда, убедительны и многое объясняли. Девушка испытала жестокое разочарование: похоже, ее прекрасным мечтам о любви не суждено сбыться. Она спросила изменившимся голосом:

— Но почему все так происходит? Подумать только, ведь это ужасно! Родители никогда не позволят мне с ним встречаться и даже заговорить…

— Тебе придется поставить на нем крест, Камилла! Мало того что он намного старше тебя, так еще и идиот, раз ввязался в это грязное дело с письмами! На твоем месте я бы нашла себе другого! Ты очень красивая, и все парни на тебя засматриваются! Вспомни, в воскресенье, когда мы выходили из церкви, какой-то парижанин глаз с тебя не сводил! И он был симпатичный…

Камилла, которая сильно побледнела, пожала плечами. Прошло много месяцев, но ее чувства не ослабли, и образ Гийома, как и прежде, жил в ее сердце.

— Я не виновата, что до сих пор думаю о нем! — прошептала она, распуская свои длинные волосы. — Но ты, похоже, права — я больше никогда его не увижу. И лучше его забыть!

Мелина вернулась на свое место на кровати и, обхватив руками колени, сказала лукаво:

— Есть один способ, ну, чтоб уж точно знать, стоит тебе о нем думать или нет! Потом ты быстрее сможешь его забыть и переключиться на других своих воздыхателей! Вот мой план: напиши этому Гийому! Я знаю, в каком банке он работает. Когда подслушиваешь под дверью, столько всего узнаешь… Объясни ему все, спроси, почему он помогал Элоди, и попроси о встрече!

Камилла расширенными от изумления глазами смотрела на лукавую мордочку приемной сестры. Откуда только у нее берутся такие идеи?

— Бедняжка, ты слишком часто смотришь кино! Я уже говорила это маме, но тебе все сходит с рук! То, что ты предлагаешь, — несусветная глупость! Бред какой-то!

— Я так не думаю, — протянула коварная девица, чьи сапфировые глаза сияли. — Кто не рискует, тот и не выигрывает! Если сделаешь, как я говорю, то, во-первых, если повезет, твой Гийом тебе ответит, а потом, кто знает, может, вы и встретитесь… Но как я могла забыть! Ты же мокрая курица, трусиха… Я зря трачу время, пытаясь тебе помочь…

Растерянная Камилла, которую последние слова приемной сестры задели за живое, тут же возразила:

— Ты плохо меня знаешь! Вот только… Я уверена, это не сработает. И не понимаю, зачем ему писать?

— Как это зачем? Разве ты не хочешь снова с ним встретиться?

— Даже если он и прочтет мое письмо, то сразу его выбросит и не ответит мне. А может, вообще не станет читать письмо, подписанное незнакомым человеком…

— Вам надо объясниться! А ты, между прочим, дочка Мари Меснье, значит, вовсе не незнакомый человек!

— А ты поможешь мне написать?

— Конечно, мокрая ты курица!

Камилла спрыгнула с кровати, схватила со стола листок бумаги и перо и передала все это Мелине. Та от нетерпения ерзала на месте, облизывая верхнюю губку, словно котенок, напившийся теплого молока. Одна из ее бесчисленных привычек…

***

Мари и Матильда были слишком поглощены своим разговором, чтобы прислушиваться к едва слышным шорохам в коридоре. Они бы встревожились, если бы могли предположить, что Мелина подслушивает. Пронзительный голос Нанетт отвлек их от беседы тет-а-тет:

— Кто это там чирикает в кухне? А, это ты, моя курочка! Ты в гости приехала или просто проезжала мимо и решила ненадолго заглянуть?

— Иди поцелуй бабушку, — шепнула Мари на ухо дочери. — И поболтай с ней немного! А я пока почищу картошку. Минут через пять я принесу вам лимонад!

Матильда встала и, сбросив туфли на каблуках, направилась в сад своей упругой походкой, подчеркивавшей ее округлые бедра и тонкую талию.

— Кто бы сказал — не поверила! Наша Ману приехала посреди недели! Здравствуй, моя крошечка, как дела?

— Хорошо, ба! — ответила Матильда, целуя в обе морщинистые, немного впалые щеки старушки. — Я смотрю, ты совсем избаловалась в последнее время! Спишь днем в саду… И, по-моему, даже похрапываешь…

— Что же ты хочешь? Твоя мать запрещает мне работать! Садись рядом, я на тебя посмотрю! — попросила Нанетт и добавила на патуа: — Черт побери, какая же ты у нас красавица!

Матильда и правда была сильно расстроена, если судить по тому, что она не возмутилась, услышав последнюю фразу; обычно было достаточно и слова на патуа, чтобы у нее «шерстка встала дыбом». Однако на этот раз она просто не обратила на это внимания и ответила слабой грустной улыбкой, поскольку комплименты она слышала так часто, что перестала на них реагировать. Однако старушку обмануть было нелегко; она сразу догадалась, что внучка чем-то расстроена.

— Что еще с тобой приключилось? Со мной можешь не манерничать, моя крошка Матильда! Мари, та рассказывает по капле! Я на ферме сама делала сыр, так вот, бывало, соберешь простоквашу, подвесишь над миской, и в нее сыворотка ну так медленно капает! Но меня не обманешь! Ты из-за развода так извелась?

— Нет, бабушка! Мама, наверное, рассказала тебе про моего компаньона, Жиля… Я его люблю, и у нас будет ребенок. Но когда я ему об этом сказала, он разозлился и все закончилось ссорой!