Дочь полка 2

Катя поднялась и побежала куда глаза глядят. За ней раздалось ещё три выстрела. Она сейчас не думала ни о чём. В голове была пустота. Ей завладели инстинкты. Они сейчас и спасали. В этот момент поражаешься своими способностями. И тело становится легче, и не задыхаешься, и ноги движутся быстрее, даже в юбке не заплетаются. Ханс начал отставать. Катя юрко протискивалась между плотно стоящими деревьями. Пробежав ещё немного, она осмелилась остановиться и обернуться. Фрица нигде не было. У неё появилось время. Нужно было где-нибудь спрятаться, а то гонять он её будет ещё очень долго. Девочка увидела поваленную сосну. Вот оно — спасение. Катя быстро легла под дерево и закрылась длинными пушистыми ветвями. И сделала она это очень вовремя. Как только последняя веточка спрятала её, показался Ханс. Он остановился и стал всматриваться вдаль, переводя дух. Тут немец подошёл к сосне и уселся на неё. Дерево прогнулось и придавило девочку. Катя стало тяжело дышать. Но вылезать назад она не хотела. «Вот же жирный!» — с ненавистью подумала девочка и стиснула зубы. Это было невыносимо. А Ханс всё не собирался вставать. Бедная сосна издала треск. Она будто говорила: «Ты уж прости, родная. Но долго я не продержусь». К Кате пришло осознание того, что если её не застрелят — то точно раздавят. Обломки ствола воткнуться ей в кожу, кости сломаются… И немец, даже не догадавшись, что убил её, пойдёт искать дальше. Вот это, конечно смерть. Быть раздавленной под задницей у фрица. Вот стыдоба. Это тот самый случай, когда будет к лучшему, если твоё тело не найдут товарищи. Но тут ветки зашелестели и ствол дерева выпрямился назад. Всё, на ближайшее время смерть отменяется. Ханс, наконец, соизволил встать. «Спряталась то спряталась, а дальше что делать?» — задалась вопросом Катя. Из этого леса выйдет кто-то один. И преимущество пока на стороне врага. А если он вернётся в деревню — столько людей погибнут. Погибнут, как её семья! Этого нельзя допустить. Это её задание! Она пришла сюда спасти жизни, а не загубить их! Катя нащупала рукой что-то тяжёлое. Это был кривой и острый булыжник. Страх куда-то делся. Появилась знакомая ненависть. Девочка вспомнила, что сделал ей этот человек. И он хочет снова пролить кровь. Нет, на этот раз ничего не выйдет. Катя стала медленно выползать из укрытия. Она беззвучно вылезла и встала, держа камень в руках. Ханс стоял к ней спиной. Сейчас! Другого шанса не будет! Катя кинулась на врага. Немец обернулся слишком поздно. Девочка ударила его булыжником по голове. Силы не хватило. Фриц даже не упал. Но он выронил оружие. Катя, не теряя ни секунды, схватила его и направила на немца. Ругаясь, Ханс повернулся, держась рукой за затылок. Он с ненавистью смотрел на Катю. Это был не взгляд человека. Даже хищники так не смотрят на свою добычу.

— Boses Kind! (Плохой ребёнок!) — проговорил сквозь зубы он. — Du bist es auf jeden Fall. (Это точно ты).

— Komm nicht! (Не подходи!) — дёрнула пистолет вперёд Катя и содрогнулась. Она боялась его. Ненавидела и боялась.

Девочке вспомнились моменты, когда она ходила с Резанцевым стрелять по банкам. «А ведь вы были правы, товарищ командир», — подумала она, — «стрелять в людей труднее». Они стояли и смотрели на друг друга. Катя на этот раз не опускала голову вниз, не отворачивалась. Ханс, кажется не верил, что она может выстрелить в него и поэтому осмеливался мерзко ухмыляться и кивать ей головой. Но девочка понимала, что он хочет морально её сломать и завладеть оружием. Она этого не позволит. Указательный палец дрожал на спусковом крючке. Но тут немец решил действовать наглее:

— Ich weib, dass du night schieben wirst. Gib mir es zuruck. (Я же знаю, ты стрелять не будешь. Отдай мне его назад), — с этими словами он сделал шаг вперёд.