Дочь оружейника

– Она так молода, батюшка, она поправится, – заметил Франк, садясь подле оружейника.

Оба они были измучены дальней ходьбой, и отдохновение было им необходимо, но положение Марии беспокоило их до того, что они не могли уснуть и, приказав подать пива и закуску, продолжала тихо разговаривать. Вальтер расспрашивал о всех подробностях спасения дочери, Жуанита сильно заинтересовала его.

– Надобно отыскать и спасти эту девушку от опасностей, – сказал Вальтер. – Она не раз спасала и твою сестру. Ясно, что она тебя любит.

– Что вы говорите! – вскричал Франк, догадываясь, что оружейник сказал правду.

– Только слепой не заметит этого, – возразил Вальтер, – и ты был бы неблагодарен, если бы не отвечал ей тем же.

Разумеется, молодой человек не рассказал своему воспитателю о последней сцене, когда Жуанита, прощаясь с Франком и Марией, сказала, что они любят друг друга, и оружейнику не могло придти в голову, что бывший его работник может страстно любить свою названную сестру, невесту своего друга. Вальтер продолжал:

– Жаль, что вы не уговорили ее бежать вместе с вами из Утрехта. Там она может попасть в руки изверга Перолио и никто не заступится, не отомстит за бедную девушку. Она сирота, как ты, Франк, она прекрасна и чиста, и даже не цыганка; право, ты хорошо сделаешь, если женишься на ней. Я уверен, что и мессир Шафлер посоветует тебе тоже.

– Вы думаете, батюшка? – спросил Франк рассеянно.

– Разумеется. Разве сам он не доказал, как пренебрегает предрассудками. Он дворянин, полководец, любимец епископа и женится на простой мещанке, когда мог выбирать между дочерями вельмож, а ты, хоть и лейтенант его, но можешь, не унижая своего звания, жениться на бедной девушке, которой обязан жизнью и честью своей сестры.

– Это правда, – проговорил в смущении молодой человек, – я ей многим обязан… но я не думал о женитьбе.

– Да теперь еще рано и думать. Надобно прежде найти средство вызвать Жуаниту к нам.

– Но мне хотелось бы прежде довести Марию до безопасного места.

– Об этом не беспокойся. Со мной Марии ничего бояться. Я подожду ее выздоровления и отвезу ее к Шафлеру. Пусть он решает, что делать.

– Так вы хотите, чтобы я опять шел в Утрехт и искал Жуаниту?

– Нет, я тебе ничего не приказываю и даже не могу советовать. Старый Ральф имеет над тобой больше власти, потому что следил за тобой с твоего рождения. Он тоже пошел отыскивать тебя и скоро будет здесь.

И оружейник рассказал Франку о последних приключениях бедного старика, который чуть опять не погиб голодной смертью и, несмотря на свою слабость, хотел тотчас же пуститься в путь. Но вероятно Шафлер уговорил его переночевать и отдохнуть.

Вальтер справлялся поминутно о дочери, которая наконец уснула. Но сон ее был тревожный; она была в жару, и странный бред ее пугал отца. Она говорила о Перолио, о матери, призывала Франка и умоляла его избавить ее от ненавистного брака; потом просила прощения у Шафлера и твердила, что пойдет в монастырь.

К утру она однако успокоилась, спала крепко и, проснувшись, сказала отцу:

– Батюшка, мне лучше и я могу ехать.

– Как я рад, милая Мария, как обрадуется граф Шафлер.

– Батюшка, – сказала девушка с необыкновенной твердостью, – неужели вы потребуете, чтобы я тотчас вышла замуж, забыв о матушке?

– Я не требую этого, дочь моя, но я дал слово Шафлеру, ты тоже согласна, и в последнее время мы решили как можно скорее окончить это дело.

– А если я вас прошу меня свести в монастырь?

– Как! Ты не хочешь выходить за Шафлера? Ты чувствуешь себя недостойной этой чести?

– О нет, батюшка, я не отказываюсь, но чувствую, что мне надобно поправиться, помолиться. Разве могут придти мысли о счастье, когда я не могу удержать слез, и будет ли мессир Жан доволен такой печальной невестой?

– Это его дело. Я все-таки отвезу тебя к нему. Помни, дочь моя, что у тебя нет другого убежища, кроме дома твоего мужа. Для твоего спасения я бросил все; дом наш в Амерсфорте принадлежит другому, и ты не можешь быть безопасна даже в монастыре, покуда жив Перолио. О, отчего он не погиб вчера от руки Шафлера!

Вальтер начал собираться в путь и сказав Франку, чтобы он дожидался Ральфа, посадил Марию на лошадь, закутав ее в широкий плащ, так что нельзя было даже догадаться, что это женщина, и сам хотел вести животное. Но оружейник не умел ни ездить верхом, ни обращаться с лошадьми и потому поневоле должен быть исполнять просьбу Франка, не хотевшего оставаться в гостинице и просившего взять его в проводники Марии, говоря, что если Ральф пойдет по этой дороге, то они встретят его.