— Это было то же, что случилось со святым Петром по дороге в Дамаск, когда он внезапно увидел свет, — говорил он. — И тогда, сложив чемодан, я приехал в Париж — Мекку художников. Такие милые, приветливые люди! Так хорошо ко мне относятся! И вот мы здесь, в своих мансардах, бедные, но счастливые. Художник должен быть счастливым, — при этом он довольно лукаво взглянул на Жерара, который, конечно, не мог причислять себя к бедным, имея такую семью.
Но был ли он счастлив? У меня не осталось такого впечатления. Возможно, это было связано с гибелью его молодой жены.
— Жизнь впроголодь — это обязательный признак принадлежности к высокому искусству, — продолжал Ларе Петерсон. — Поэтому мы все живем одним днем, зная , что впереди нас ждет слава и богатство, а сегодняшние трудности — это цена, которую нужно платить за будущие триумфы. Когда-нибудь имена Ларса Петерсона и Жерара де Каррона будут стоять в одном ряду с Леонардо да Винчи. Ничуть в этом не сомневаюсь. Таковы наши убеждения. Жить с ними удобно и приятно.
Он рассказал нам, как приехал в Париж. Ему было нелегко первые годы, когда приходилось скитаться по углам. Потом удалось продать несколько картин. Одна из этих картин принесла успех. О нем заговорили.
В тот день я была проницательной. Я сразу заметила особенное выражение, промелькнувшее на лице Жерара. Оно было мимолетным, но оно было — он подумал о написанном Ларсом Петерсоном портрете Марианны, привлекшем к себе такое внимание.
— После первого успеха тобой начинают интересоваться, — продолжал Ларе Петерсон. — У меня стали покупать картины. Это было ступенькой вверх — то, что нужно каждому. Теперь у меня есть прекрасная студия, такая же, как эта — точная копия. Где найдешь что-то более подходящее для нашей работы ?
Он продолжал рассказывать и, надо признать, слушать его было довольно занятно. Достаточно свободно владея французским, иногда он, подыскивая нужное слово, закидывал голову кверху и щелкал пальцами, как бы прося подсказки. Кто-нибудь, чаще всего это бывала Мари-Кристин, делал это. Он очень забавлял ее и, как я заметила, она получала гораздо большее удовольствие от нашей компании после того, как к ней присоединился Ларе Петерсон.
Он описывал свою страну, великолепие фиордов.
— Прекрасные пейзажи, отлично получаются на картинах, но, — он пожал плечами и покачал головой, — люди чаще предпочитают видеть на картинах Лувр или Нотр Дам, а не дикие прелести Норвегии. Да, да, если хочешь добиться успеха, ты должен пройти школу мастерства в Париже. Париж — это волшебный мир. Без Парижа не станешь великим художником.
— Вот и Жерар уверяет нас в том же, — сказал Робер. Он взглянул на Анжель. — Думаю, дорогая, нам пора идти.
— Было так весело! — воскликнула Мари-Кристин.
— Вы ведь живете недалеко от Парижа, — сказал Ларе Петерсон. — Всего несколько миль, не так ли?
— Да, — сказал Жерар, — вы должны чаще приезжать в Париж.
— Обязательно, — сказала Мари-Кристин.
— Я рада, что повидала тебя, Жерар, — сказала Анжель. — Приезжай скорее домой.
— Приеду.
Жерар взял мою руку.
— Был счастлив с вами познакомиться. И я рад, что вы приехали во Францию. Я хочу написать ваш портрет.
— После всего того, что вы нам рассказали? — засмеялась я.
— Бывают такие лица, увидишь и сразу хочется написать. Вот так и сейчас.
— Ну, что ж, я польщена. Боюсь только, это будет немного утомительно.
— Обещаю вам, операция пройдет безболезненно.
— Послезавтра мы возвращаемся.
— Вы живете не так уж далеко. Ну как, соглашаетесь? Это доставит мне истинное удовольствие.
— Можно мне подумать?
— Пожалуйста.
— А вы приедете в Мезон Гриз?
— Я бы предпочел работать здесь. Великолепное освещение. И все, что надо — под рукой.
— Но тогда это означает, что я должна остаться в Париже.
— Всего на неделю. Почему бы нет? Вы уже здесь. Могли бы жить там же, в этом доме. Он совсем близко от студии.
Я почувствовала волнение. День, несомненно, был полон необычных событий. В тот же вечер Анжель заглянула ко мне в комнату.
— Интересно, что ты скажешь об этом визите к Жерару? — спросила она.
— Мне очень понравилось. Было удивительно интересно.
— Он всерьез меня беспокоит. Лучше бы ему приехать домой.
— Но вы же знаете, что для него значит живопись.
— Он мог бы этим заниматься и дома.
— Но это совсем не одно и то же. Здесь он в своей компании. Представьте, все эти разговоры в кафе, жажда успеха, соперничество. Здесь все его друзья, так хорошо его понимающие. Конечно, ему здесь лучше.
— Когда его жена была жива, все было по-другому. Она могла позаботиться о нем.
— По-моему, с этим вполне справляется мадам Гарньер.
Анжель сделала пренебрежительный жест.
— И есть еще этот его сосед.
— Он, конечно, любопытный персонаж. Вы, вероятно, хорошо его знаете.
— Он уже давно живет в квартире рядом. И всегда при встречах весьма словоохотлив. Причем, основная тема разговоров — он сам.
— Жерар просил меня позировать ему для портрета.
— Знаю, я слышала, как он это говорил. По-моему, это прекрасно.
— Вы в самом деле так считаете?
— Убеждена.
— Я ему сказала, что после этих его откровений я немного побаиваюсь.